Земля гигантских муравьев
Шрифт:
– А скажите, Аркадий Наумович, вы ведь слышали про последнюю радиограмму из партии Иннокентия Рябова?
– Слышал, конечно. Сейчас все только об этом и говорят.
– Скажите, что вы думаете об этом скелете собаки?
Академик поморщился.
– Что думаю? Честно скажу вам, Игорь Петрович – ничего не думаю.
– Но как он мог там оказаться?
– Мало ли как. Бросьте ломать голову над пустяками. То ли ещё бывает. Помните историю с тушей мамонта Врангеля?
– Помню, конечно, – улыбнулся Васечкин-старший.
– Вот именно. Сколько подняли
– Но ведь это вовсе не фантастика, Аркадий Наумович! – разгорячился папа Васечкин. – Рябов серьёзный человек, по пустякам не стал бы шума поднимать. Это действительно совершенно загадочная история. Это открытие может изменить всё наше понимание геофизической ситуации в Антарктиде.
– Я знаю, что вы человек увлекающийся, мой дорогой, – усмехнулся Зильберман. – Но боюсь, что разгадка у этой загадочной истории наверняка очень простая. Ну, отбилась собака, сдохла, замёрзла. Великое дело. Шкуру-то с неё ветрами сдуло – может этот скелет уже там десятки лет валяется.
– Я так не думаю. Тут что-то не так. Рябов полагает, что в центре Антарктиды возможно существование тёплого вулканического района!
– А доказательства? – живо отреагировал Зильберман. – Я слышал об этой теории. Вольное обращение с геологическими и геофизическими фактами – не более. Нам некогда такими вещами заниматься. Перед нами более серьёзные задачи стоят.
Пока шёл спор, Васечкин закладывал за обе щёки. При этом переводил взгляд с одного на другого. Академик, конечно, величина, человек во всём мире известный, уважаемый, но папе своему он доверял больше. Папины слова он никогда сомнению не подвергал. Раз папа говорит, что этот собачий скелет – важное открытие, значит, так оно и есть.
– Аркадий Наумович, я уже полгода анализирую геологические и климатологические данные, полученные нашими и иностранными экспедициями, – тем временем запальчиво говорил папа. – И всё сходится. Вулканических пород предостаточно, и чем ближе к необследованному ещё восточному району, тем чаще встречаются специфические показатели. А температурная аномалия такова, что есть все основания предполагать наличие тёплого вулканического района. Может быть там гейзеры, как в Новой Зеландии.
– Это всего лишь гипотеза, дорогой Игорь Петрович, – снисходительно улыбнулся Зильберман.
– Но гипотеза научная, – живо возразил папа Васечкин.
– Однако ничем не подтверждённая!
– Ну почему же! Неделю назад Рябов сообщил, что данные аэрофотосъёмки заставляют думать о существовании вулканического района. Замечено неподвижное облако.
– Ах, вы про это облако? Нет, голубчик, это же несерьёзно. Бросьте.
Академик взглянул на часы.
– Спасибо, друзья, но мне пора. Ещё нужно к завтрашнему дню доклад подготовить. Всё очень вкусно. Рад был вас повидать. И всё же, дорогой мой друг, советую вам не витать в эмпиреях, а спуститься
Папа Васечкин открыл было рот, чтобы возразить, но в это время мама быстро наступила ему на ногу. Так он и клацнул зубами, ничего не сказав.
Академик ушёл.
6. Дракон с острова Комодо
– Вот упрямец! – в сердцах сказал папа, возвращаясь в комнату. – Отрицает безусловные факты.
– Ты про собачий скелет? – поинтересовался Васечкин, отставляя тарелку, на которой теперь лежали только хорошо обглоданные им куриные косточки.
– Конечно. Откуда он мог взяться?!.. Я вижу одно единственное объяснение.
– Ты хочешь сказать, что в вулканическом районе могут быть животные, которые эту собаку сожрали? – спросил Васечкин, разглядывая кости на тарелке.
– Именно! – с энтузиазмом воскликнул папа. – Именно сожрали!
И улыбнулся. Они с сыном и так были похожи, а когда старший Васечкин улыбался, сходство становилось просто невероятным. Улыбались они абсолютно одинаково.
– Это поразительно, – пробормотала тем временем мама, убирая со стола. – Чего только не бывает!
– Новые, ещё неизвестные животные? – загорелся Васечкин. – Это правда, пап?
– Вполне может быть правдой. Петя, не воображай, ради бога, что природа нашей планеты изучена до конца. Крупное млекопитающее – окапи, родственник жирафа, было открыто только в начале прошлого века, в тысяча девятьсот двенадцатом году. Дракон с острова Комодо – хищный гигантский варан – был открыт много позднее.
– Я видел в программе «Энимал Планет», – перебил Васечкин. – Он оленя уплетал. Классный такой дракон! Вот такая морда зубастая!
И Васечкин изобразил руками морду дракона с острова Комодо.
– Гадость какая! – сказала мама.
Папа вздохнул.
– При чём тут гадость, Ира, – с упрёком заметил он. – Это замечательные, разнообразные формы жизни. О которых мы ещё пока очень мало что знаем. Между прочим це-лаканта, кистепёрую рыбу, считавшуюся ископаемой, выудили из Индийского океана только перед войной. И на Земле ещё полно всяких белых пятен. Верховья Амазонки, глубинные районы Конго и, в сущности, вся Антарктида.
– Вся Антарктида? – переспросил поражённый услышанным Васечкин.
– Конечно, – подтвердил папа. – Ты представляешь себе Антарктиду? Огромный материк, через который протянулись разрозненные ниточки исследовательских маршрутов. И ниточки эти можно по пальцам пересчитать. А об океане я уж не говорю. Там гигантские кальмары и чего только ещё нет.
– Какая мерзость! – снова сказала мама, вытирая крошки со стола.
– Ты не права, Ира! – возразил папа. – Просто наша планета ещё очень мало изучена. Как писал Шекспир – «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!».