Земля и небо. Записки авиаконструктора
Шрифт:
– Вот, Александр Сергеевич, тот случай, когда я сел вам на шею.
– Подождите, – отшутился он. – Я вам еще отомщу.
Шульман хихикнул в свою черную кудрявую бороду, а мне было не до смеха: они-то сейчас поедут весело обмывать первый вылет серийного АИР-6, а меня ждет в этом конском заведении унылая койка.
Скучать, правда, особенно не пришлось. На другой же день после того, как наложили шину на перелом кости у лодыжки, является коновал в образе женщины с резиновым молоточком и, сняв шину, начинает постукивать по едва-едва начавшему заживать перелому. У меня от боли
Правда и я, грешен, присоединяюсь к ним, когда очередной жертвой этой истязательницы становится мой сосед по койке. На вопрос «Зачем вы это делаете?», она ответила:
– Этот метод вызывает прилив крови к больному месту и ускоряет сращение.
– А может быть, было бы лучше оставить больных в покое?
Нет, не случайно эта больница носит имя Коняшина. В ней есть нечто конское.
Однако в больнице оказалось не так уж все неприятно. Скорее – наоборот. Не знаю, благодаря ли этим истязаниям, или просто молодость брала свое, но перелом вскоре стал заживать. Я начал потихоньку ходить, чему способствовало то, что поломалась только одна малая кость, а большая не пострадала. Настроение поднимали и знакомые с авиазавода, навещавшие меня.
Но особенно приятными были визиты инструктора-парашютистки Веры Федоровой, рекордсменки мира среди женщин по прыжку с высоты более 6 километров без кислородного прибора, которая проводила предварительные занятия с нашей группой еще до Зеваева. Хотя она и была замужем, это ее не особенно связывало, так что наши отношения, особенно после больницы, вышли за пределы товарищеских. И только отъезд из Ленинграда прервал наше знакомство.
Метаморфоза
Возвратившись из Ленинграда в Москву, я не нашел свое КБ в Авиационном переулке. Оказалось, что мы все перебрались на новое место, туда, где и теперь пребывает ОКБ им. А.С.Яковлева. На внушительной территории имелось одноэтажное кирпичное строение. Там, в одной большой комнате, первоначально разместились конструкторы Группы легкой авиации. Здесь тогда стояли три стола, за которыми, лицом к конструкторам, сидели Трефилов, Беляев, а иногда и Яковлев. В первом ряду, напротив стола Яковлева, отвели место и мне. Слева сидели Глеб Седельников и Андрей Ястребов. Дальше – еще человек двадцать конструкторов и расчетчиков.
Пока мы в Ленинграде оказывали, как могли, техпомощь в освоении производства АИР-6 серийным заводом, здесь, в Москве, даром времени не теряли. Уже к концу лета 1934 года был построен АИР-9, первый свободнонесущий моноплан конструкции Яковлева. Это был пробный самолет подобного типа, за которым последовали подобные ему АИР-10 и Я-20. Последний из них стал широко известен как УТ-2, строившийся крупными сериями.
Территория кроватной мастерской, куда в 1934 г. переехало ОКБ Яковлева
Построенные
Яковлев со своей Группой легкой авиации оказался живучим, получив в 1933 году территорию кроватной мастерской, а затем, спустя год, и статус завода № 115 ГУАП (Главного Управления авиационной промышленности). Как территория, так и строения постепенно, отчасти с помощью самих сотрудников, устраивавших субботники, приобретали приличный вид.
Как-то раз появляется с визитом, по моему наивному понятию «дружеским», сам начальник ЦКБ завода № 39 Сергей Владимирович Ильюшин, бывший с декабря 1935 года еще и начальником Отдела опытного самолетостроения ГУАП. Побродив вместе с АэСом по территории завода, он посетил и «кабинет» Яковлева.
Трефилов с Беляевым дипломатично ушли, а я, корпевший над чертежом и сидевший прямо перед ними, в расчет не принимался. Я навострил уши.
– Ну что ты здесь кустарничаешь, – говорил между тем Ильюшин. – Переходи ко мне в ЦКБ, я тебе целую бригаду дам и работай на здоровье.
– Что вы, Сергей Владимирович, я не справлюсь.
– О чем ты говоришь? Я же тебе и раньше помогал, а тут и карты в руки.
«Соглашайся», – думал я про себя. – «Такое лестное предложение».
– Нет, Сергей Владимирович, я не готов. Там у вас такие тузы, как Григорович, Поликарпов. Куда мне с ними тягаться? Я уж здесь по- дучусь, набью руку, вот тогда и вернемся к вашему предложению.
«Зря», – думаю, – «там так интересно, такие возможности, а он, чудак, отказывается».
Так Ильюшин тогда и уехал ни с чем.
Теперь, оглядываясь назад, понимаю: вероятно, Ильюшин, человек дальновидный, хотел подрезать крылышки Яковлеву, заметив, что к нему уже потянулись специалисты из ЦКБ, такие как Сергей Макаров, Яков Суздальцев, Виктор Шелепчиков. Возможно, что тут приложили руку и руководители Авиапрома.
В 1935 году, приехав в Москву после очередной поездки в Ленинград, я зашел к АэСу, чтобы рассказать о ходе внедрения в серию са-
молета АИР-6. Он слушал довольно рассеянно, вероятно думая о своем, и внезапно спросил:
– А не могли бы вы взять один из истребителей И-5 и переделать его в двухместный?
– Проще простого. Только вот нужен расчетчик-прочнист.
– Прочниста я вам пришлю. А как же вы сможете справиться с этом делом?
– Главный инженер Ленинградского завода № 47 Шаройко только услышит ваше имя, отдаст все что угодно и будет смотреть сквозь пальцы на это дело.
– Ну что же, езжайте обратно и желаю успеха!
Откатив в сторону один из И-5-х, ожидающий ремонта, я распорядился снять три пулемета из четырех и отрезать трубчатый сварной фюзеляж позади пилотской кабины. Расчертив на плазу ферменную боковину новой хвостовой части фюзеляжа, я отобразил на ней трубы, размеры которых уточнил приехавший молодой инженер-расчетчик Георгий Пахомов.