Земля лишних. Исход
Шрифт:
Две женщины были изнасилованы, было двое легкораненых, им оказали первую помощь. Кое-как распределились по дополнительному транспорту, Джей-Джей и двое мужчин съездили за брошенными на дороге машинами охранения, собрали трофеи и там. Трупы оттащили с дороги, оставив почетную обязанность их погребения падальщикам, которые уже вились в небе как туча. Вдали, в траве, мы заметили целую стаю хрюшек, которые пока не подходили, опасаясь скопления людей.
В конце концов тронулись с места, дольше уже оставаться там было нельзя. На кровь и трупы начали слетаться целые полчища насекомых – так и до заразы недалеко.
– Как ты, Guapa? – спросил я, присев рядом у костра.
– Хорошо, – улыбнулась она. – Все удачно сложилось. С тобой можно воевать.
– Только воевать? – поддел я ее.
– Прекрати! Не только, но воевать тоже можно, если время от остального останется, – засмеялась Бонита и стукнула меня кулаком в плечо. Затем она спросила: – Что теперь?
– Хочу этого урода допросить по-быстрому. Мало ли что тут еще происходит?
– Да, надо, – согласилась она. – Ты не забыл, кстати, что я русского языка не знаю?
– Нет, не забыл.
– Я понемножку учить его начала, несколько фраз пока. Такая у нас будет официальная версия.
– Хорошо, – кивнул я решительно. – Буду учить со всей строгостью, как в техасских школах!
Я уже успел, к удивлению своему, узнать, что школы на территории Техаса практикуют битье учеников по мягкому месту неким деревянным веслом. Впрочем, в Техасе и в Старом Свете во многих школах это практикуется, а уж когда здесь проповедники стали определять законы, то такая практика стала обычной. Будут дети – отдам в школу подальше от Техаса.
– Я тебе дам «строгость», – зевнув, пригрозила Бонита. – Забыл, как я стреляю?
– Да уж, забудешь такое. Ладно, пойду. Ты со мной?
– Иди, я не хочу, – отмахнулась она. – Лучше здесь подожду.
Я поднялся от костра и пошел к грузовику, в кузове которого сидели связанный пленный и охранявший его мужчина с АКМ.
– Пить ему давали? – спросил я у охранника.
– Давали, – кивнул тот. – А кормить не стали – обойдется.
Я сел на боковую скамейку, посмотрел на пленного внимательно. На вид – классический мелкий уголовник с немелкими отсидками. Из тех, что успевают за ворота тюремные выйти, чемодан на вокзале украсть и обратно сесть. Руки как синяки, на пальцах «перстни» еще с малолетки. На худой груди, видной через распахнутый ворот «камка», тоже все было покрыто синими разводами «партаков». Тот еще гусь, в общем.
– Ну рассказывай, как ты, кто ты, что ты? – предложил ему я.
– С чего это? – притворно-равнодушно спросил он.
– А мне интересно, – усмехнулся я, – что ты за тварь такая.
– Душу, что ли, излить предлагаешь?
– Мне до твоей души как до дохлой крысы, – вполне честно ответил я. – Просто рассказывай.
– А мне что, за этого типа скидка будет? – Впервые в его голосе проскочил какой-то интерес.
– Пожалуй, что и будет, – кивнул я. – Насчет жизни не обсуждается, тут ты по-любому в пролете, но можно обсуждать, как проживешь
– Куда везете? – проглотив слюну, спросил пленный. На его худой шее дернулся кадык.
– В Аламо. Там допросят, потом – к судье, – не стал я ничего придумывать.
– И как тут судьи? – Снова какой-то интерес.
Не проникся товарищ еще местными реалиями – чувствуется, что и вправду на что-то рассчитывает. Это он зря: тут другие правила, особенно если с поличным взяли.
– Нормально, – показал я ему большой палец. – Подумает и изречет: «Вы будете повешены за шею и провисите на веревке до тех пор, пока не наступит смерть». Потом вывезут из города, выберут дерево, петлю перебросят, к фаркопу машины веревку привяжут и подтянут тебя повыше. Потом падальщикам бросят.
Кадык на грязной шее опять дернулся.
– Это какой вариант? Плохой?
– Хороший, – отрицательно покачал я головой. – Почти идеальный.
– Хорошие у вас варианты, – нервно усмехнулся пленный. – А плохой тогда какой?
– Допросят. Будут пытать. Потом продадут конфедератам. Там проживешь еще сколько-то – будешь в болотах плотины строить. Будут бить, кормить впроголодь, чтобы не подох, а потом начнешь от болотной сырости гнить заживо и загнешься. Когда работать больше не сможешь, даже под палкой, – пристрелят.
– Я, по-твоему, зону не топтал? – чуть даже возмутился он.
– Там не зона, там – рабство, – поправил я его. – Зона по сравнению с этим – лагерь «Артек». Ты в этом мире сколько?
– Месяца три примерно, – ответил он, подумав.
– Дольше, чем я, а ума не набрался, – укорил я его. – Нет тут ни «зон» тебе привычных, ни адвокатов, ни сроков даже. Тебя взяли на дорожном грабеже, убийствах и изнасилованиях. А это означает, что ты вне закона, правил и прочего. Каждый поступит с тобой по своему обычаю. Тебя уже нет, ты теперь вроде вредного насекомого, не человек. Тебя никто не защитит, не простит и не пожалеет. А мне за тебя еще премию выпишут. Оружие, что с вас взяли, – тоже мое. Я на тебе уже заработал, и что с тобой будет – мне все равно. Тьфу – и растереть.
– А чего тогда сидишь здесь? – спросил он.
– Хочу узнать кое-что, – ответил я. – Расскажешь мне здесь – не придется рассказывать после, когда тебя в розетку воткнут и уговаривать начнут. Тебя везут знаешь куда? Как раз к ним в город, к тем, кого вы захватили и как баранов продавать везли. Думаешь, они не знают, что их ждало? И что ждет теперь тебя?
– A с чего ты взял, что продавать? – пошел он в отказ.
– За дурака меня держишь? – спросил я его. – Даже отвечать лень.
– Беспредела не боитесь, значит? – с некой угрозой спросил пленный. – Кроме меня люди есть, спросить могут.
Я засмеялся – искренне, от всей души. У пленного даже глаза на лоб полезли от удивления.
– Дебил ты, ей-богу, – сказал я, отсмеявшись. – Это там, в той жизни твои кореша сила еще какая-то, пока вам дышать дают. Потому что тамошние законы вас защищают непонятно зачем. Не людей от вас защищают, а вас от людей. Без защиты закона вы вообще никто. И здесь вы – пустое место. Ну взяли вы этих людей подлостью, не ожидали они, лопухнулись. А если бы не лопухнулись, то они всю вашу кодлу бы на куски порвали, даром что там одни торговцы.