Земля наша велика и обильна...
Шрифт:
– Слева господин Коновницын, – напомнил он, глядя на этот раз не на собравшихся, а в объективы телекамер, – а справа, как и положено по ориентации, господин Зброяр. Итак, сперва давайте напомним нашим телезрителям кратко суть ваших программ, с которыми вы намерены идти на выборы, а затем уже начнем сами теледебаты. Господин Коновницын, с какой программой идете на выборы вы лично?
Коновницын отечески улыбнулся, как будущий вождь народа, ответил хорошо поставленным, как у нынешнего премьер-министра, красивым раскатистым баритоном, от звуков которого у женщин должно потеплеть в нижней части живота:
– Наша программа проста и ясна каждому избирателю: процветание России и каждого отдельного россиянина! Для этого надо всего лишь поднять экономический уровень,
Ведущий сказал с удовлетворением:
– Прекрасно. Вы уложились в отведенное время секунда в секунду. Чувствуется стиль!..
Коновницын с удовлетворением улыбался, похвала добавляет очки к его рейтингу, к шоуменам уже и в России прислушиваются больше, чем к политикам, ученым или футурологам.
Ведущий повернулся ко мне:
– Что скажете насчет своей программы, господин Зброяр?
– Моя программа еще короче, – ответил я. – В связи с тем, что России выкарабкиваться еще очень и очень долго… это я к тому, что полностью одобряю программу господина Коновницына и очень жалею, что нет времени для ее реализации, я предлагаю просто присоединить Россию к западному миру… по-русски! Что такое «по-русски»? А разве это не чисто русское: воровать – так миллион, а любить – так королеву? Предлагаю присоединить, даже влить Россию в западный мир, сделав ее одним или несколькими штатами США. Что это даст для россиян – подумайте сами. А всему миру – спасение западной цивилизации от поглощения могучей волной с Востока, где и Китай, и Япония, и весь мусульманский мир!.. Нам не удалось построить коммунизм для всего человечества, но мы можем спасти цивилизацию!
Ведущий кивнул, отступил и, как рефери, подал знак, что можем начинать схватку. Коновницын, как отстрелявшийся с речью первым, спросил меня с ехидством:
– А как же ваш антиамериканизм, Борис Борисович? Ведь вы такую волну подняли с момента создания вами такой боевой партии, как РНИ, что треть населения стала противниками Штатов именно с вашей легкой… или тяжелой руки!.. Не поймут вас.
Я покрутил головой.
– Поймут. После развала СССР пламенная любовь к Америке обязательно должна смениться злостью, ревностью и недоброжелательством. Это аксиома, это любой районный психолог скажет, не только политолог-глобалист. Я это прекрасно понимал, но эту стадию нельзя никак перепрыгнуть, перескочить или переждать на обочине. Можно было только спрессовать по времени, вот я и сделал так, чтобы ненависть к Штатам вспыхнула поярче, пожарче, быстрее выгорела, прогорела дотла, оставив чистое место. И вот теперь пора уже выложить карты на стол и объяснить на пальцах, что если мы не с Западом, то путь один – в могилу. И никакого особого русского пути, никакого непонятного евразийства, никаких химер и метаний из стороны в сторону!
Он покосился на табло, там струятся две нервные дорожки, выписываемые электронными самописцами, народ голосует, нажимая на плюсы и минусы, спросил снова:
– Но вы уверены, что все выгорело?.. Мне кажется, антиамериканизм в России еще не достиг даже пика!
– Может быть, и рановато, – признал я, – слишком быстрый переход… Но операцию по антиамериканизму, увы, приходится прерывать, чуточку не доведя до конца… Слишком уж вплотную встал этот проклятый вопрос: в какой стране предпочитаем жить: в Европе, в США, в Китае или в исламском мире?..
– Только этот бедный набор?
– Да! – огрызнулся я. – Не решим мы, решат за нас. Только боюсь, что решение нам очень не понравится. До
Коновницын примирительно вскинул узкую ладонь с тонкими аристократическими пальцами.
– Не кипятитесь. Боюсь только, что такой резкий поворот покажется многим… непонятным. Вы так резко обличали Америку…
– Не Америку, – поправил я, – а Юсу, и не американцев, а юсовцев. Те черты Америки, которые высоколобые американцы обличают с не меньшей яростью. Если не с большей, все-таки у них эта дрянь под боком, им больнее. Посмотрите выступления создателей высоких технологий… как и деятелей культуры, они не меньше, чем я, возмущены засильем и всевластием дряни, что диктует президенту, как поступать, каким курсом страну вести, куда вкладывать деньги огромного бюджета, который создают они, отцы высоких технологий и деятели культуры, а не эта жрущая и срущая дрянь, что заполонила Америку!.. Говорю вам, сейчас Америке, несмотря на ее мощь, очень хреново. Она нуждается в помощи, а не в сопротивлении. Растет сопротивление всего мира, никому не нравится мощь Америки, и в то же время изнутри ее разъедает и подтачивает силы эта мелкая местная дрянь.
Коновницын покачал головой, вздохнул, как будто слушает недоумка, сказал громко:
– И все-таки в ваших суждениях очень серьезные противоречия! Как можно присоединяться… допустим, только на минутку допустим, что это вообще возможно!.. к народу, который, по вашим же заявлениям, полон чуть ли не всех нечистот, как в свое время царь Соломон… кажется, Соломон, сказал о женщине?
Я тоже покосился на табло, две полоски разошлись одна от другой достаточно далеко, но какая из них моя, понять трудно.
– Ни одна страна, ни одна нация не в состоянии выполнить и десятой доли тех требований, которые мы предъявляем к американцам. Конечно, это правильно, лидер должен быть безупречным, но давайте будем все же объективными: абсолютно безупречных не бывает. Надо выбирать лучшее из того, что есть, а не ждать идеала. Сейчас же мы все, я имею в виду мировую общественность, требуем от Штатов ангельских крылышек.
– Вообще-то правильное требование, – заметил ведущий.
– Правильное, – согласился я. – Лидер должен быть доступен для критики. Но, положа руку на сердце, признайтесь, у кого нет тех недостатков, которые приписываем… заслуженно приписываем!.. Штатам? А если каких-то и нет, то есть другие, похуже. Так что давайте уж будем реалистами, а это значит будем политиками. Перед человечеством и без угрозы со стороны Востока встала во весь рост неизбежность создания мирового правительства. Я не верю в ООН, не верю в демократию, не верю в правильность выбора большинства и не верю в избранный Комитет, который будет мудро и справедливо руководить человечеством.
Коновницын сказал наставительно:
– Никто не верит. И что же?
– Россия не может сейчас претендовать на роль мирового правителя, судьи и прокурора… да и, если честно, мне бы этого не хотелось, несмотря на весь мой патриотизм. Он в том и заключается, что я, любя Россию, все же признаю, скривившись, достоинства и других народов. Даже тех, которые у нас в зачаточном или в неразвитом состоянии. Мы все время боролись против того, что несет нам Америка. Народом, средствами массовой информации и даже нашими сторонниками это воспринималось как борьба против Америки вообще. Теперь же мы будем с лучшей частью Америки бороться против ее худшей части, то есть продолжать делать то же самое, чем мы и занимались.