Земля оборотней
Шрифт:
— Думаю, это ульфхеднар, — прошептал Аке. — Я это заподозрил, еще когда увидел молот Таара. Если он может говорить, значит, он еще не оборотился, и, может, мы с ним договоримся. Или успеем скрутить…
— Что он сказал? — спросил Йокахайнен. — И что это за язык?
— Это наш язык. Язык земли Норье.
Ильмо кивнул. За время похода он уже научился немного понимать язык варгов, хоть сам на нем говорить и не мог.
— Он сказал — «хольмганг»… Что это значит?
— Поединок. Он вызывает нашего вождя на поединок!
— Так, а кто у нас вождь? — спросил Аке. — Когда мы, наконец, определимся
Ахти и Ильмо одновременно шагнули к двери, столкнувшись плечами.
— Это зверь, значит, биться с ним должен охотник!
— Сам ты зверь. Звери на поединок не вызывают. С воином должны сражаться воины! К тому же мне надо опробовать мой Плачущий Меч!
— Пойду я, — сказал Йокахайнен. — Я не знаю, что это за существо, — но от него так и разит похъёльской магией и оно очень опасно! Если это демон, вам его не одолеть!
— Пошли все вместе, там будет видно, — предложил Аке. — Ахти, давай первым.
Они вышли и сразу же увидели своего врага. Он стоял перед дверью, шагах в двадцати, на границе света и тени. Пес Лоухи молчал и был совершенно неподвижен — только светились глаза высоко над землей.
Аке ошибся. Это был не ульфхеднар. Перед ними стоял не человек, это было именно чудовище. Одежды на нем не было, да он в ней и не нуждался — тело твари заросло густой темно-серой шерстью. Росту в нем было не меньше четырех локтей; над широченными сутулыми плечами, над косматой гривой нависала остроухая, похожая на волчью, голова. Могучие лапы свешивались почти до коленей. Пасть оборотня была приоткрыта, словно не могла вместить зубы. Оружия у него не было, да, похоже, оно ему и не требовалось.
— Сдается мне, что он нас провел, — пробормотал Аке, прижимаясь спиной к стене и прикрываясь щитом. — Выманил из дома…
— Приготовились… по моему знаку, одновременно, — зашептал Ахти. — Йо, шарахни эту тварь каким-нибудь заклятием поядрёней, Ильмо, стреляй по глазам, а я рубану мечом…
Но тут оборотень снова заговорил. Он прорычал короткую фразу и указал когтистой лапой на Йокахайнена.
— Он хочет сражаться с колдуном, — тихо сказал Аке.
Йокахайнен побледнел еще сильнее, чем прежде, но твердо сказал:
— Я готов.
— Йо, если ты не уверен, не принимай вызов, — зашептал Ильмо. — Ты не обязан…
Нойда ничего ему не ответил, только глубоко вздохнул, сосредотачиваясь, и положил пальцы на струны кантеле.
— Волшебного меча испугался, серая собака! — раздался позади голос Ахти.
Монстр даже не взглянул в его сторону — видно, не понял по-карьяльски. Ильмо наклонился к Аке и прошептал:
— Прежде спроси его, почему он хочет с нами сражаться!
Аке спросил. Оборотень глянул на Ильмо, шевельнул ухом и что-то неразборчиво прорычал. Ильмо мимоходом отметил, что варгский язык сам по себе так груб, что отлично подходит для волчьей речи.
— Мы вошли в его охотничьи угодья, — перевел Аке. — Он говорит, что мог бы убить нас всех просто так, но ему хочется… как бы это сказать… позабавиться!
Внезапно запели струны. Тут же всех обдало холодом. Налетел шквал, швырнул в лица песок. Засвистел ледяной ветер, свиваясь в тугую воронку, и вдруг кинулся на человека-волка. Оборотень превратился в размытую тень, неподвижно стоящую
— Что случилось? — быстро прошептал Ильмо, — Он тоже колдун?
— Нет, — пробормотал Йокахайнен, пытаясь нащупать кантеле. — Он отразил мои чары… На него не действует похъёльская магия… Как я сразу не понял? Он ведь сам — ее порождение!
Оборотень подождал, пока вокруг него уляжется пыль, и шагнул вперед. Шерсть у него на загривке вздыбилась, из оскаленной пасти вырвалось рычание. Он двигался так легко, словно в нем вообще не было веса: просто скользнул по земле, будто огромная страшная тень.
— Сейчас я тебе покажу забаву, волчара!
Ахти бросился ему навстречу. В воздухе вспыхнул серебряный проблеск Плачущего Меча.
Да, это были не танцы с Калли на поваленном бревне — бой пошел всерьез. В темноте, при бледном свете месяца, замелькали огромная серая тень и узкая молния клинка, слились в одно — как молния в грозовой туче. Топот, лязганье зубов о металл, хриплый рык и выкрики Ахти; легкость стремительных отточенных движений, скорость и мощь ударов… Вдруг боевой танец сбился с ритма, и его прервал тяжелый удар о землю. Улегшаяся было пыль взметнулась снова. Зачарованный меч звякнул и отлетел в вереск. Возле дома установилась тишина, которую нарушало только журчание воды в ручье.
Ахти лежал ничком — были видны только его взлохмаченные русые волосы. Оборотень возвышался над ним, стоя спиной к крыльцу, так что были видны его острый хребет и толстый волчий хвост. Вздыбленная шерсть на загривке понемногу опускалась. Серая шкура оставалась всклокоченной, меч Ахти кое-где оставил на ней темные росчерки. Оборотень наступил лапой на неподвижное тело и повернулся к двери. Аке, Ильмо и Калли сдвинулись и загородили собой Йокахайнена, который так и не смог встать и теперь сидел, привалившись к стенке. Аке со строгим, отрешенным лицом поднял секиру и прикрылся щитом. Он оценил противника и не надеялся на победу. Глаза Калли дико сверкали, не хуже, чем у оборотня, — взгляд хищного зверька, загнанного в угол.
«Стреляй по глазам», — вспомнил Ильмо, поднял лук, натянул тетиву — и обнаружил, что оборотень уже в десяти шагах и смотрит прямо на него. Его взгляд ясно говорил, что он понял намерение стрелка, и ничего у Ильмо не выйдет. Это не ошалевший от крови тун — перед Ильмо стояло смертоносное существо, совместившее в себе неуязвимость к колдовству, звериную мощь и человеческое боевое искусство. И не им, мальчишкам, вызывать его на бой — его, убийцу множества райденов! Убийцу тех, кто одолел тунов у озера и пошел дальше. Но тут они столкнулись с ним — и остались навеки на священной сосне, глядеть на недостижимые горы пустыми глазницами черепов… Но почему Вяйно не предостерег их?! Многократно заклиная избегать встречи с Когтистым Старцем, ни слова не сказал про Волка Хийси? Неужели не знал о нем?