Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Книга вторая
Шрифт:
Потом она опять весьма комфортно (полулежа) расположилась на моей лежанке и несколько минут задумчиво следила за моим занятием. Мне и самому было о чем подумать: с самого начала я решил удерживать дистанцию в общении с этой очаровательной девчонкой, но мое, казалось, вполне разумное намерение медленно, но верно терпело крах…
– Вы знаете, Николай Александрович, – нарушила молчание Наташа, чуть приподнимаясь и устраиваясь поудобней. – Я, конечно, рада, что вы хотите взять Володю с собой – ему только на пользу общение с таким умным, тонким и сильным мужчиной. Все же даже наш доктор и Иван Ильич довольно грубоватые люди, не говоря уже об остальных… Неудивительно,
– Кажется, Наташа, я становлюсь вашей общей семейной проблемой… – не удержался от легкой шутки я, продолжая работу.
– Я вас обожаю, Николай Александрович! – вполне серьезно заметила моя помощница. – А это, согласитесь, разные вещи!
– Так что вас беспокоит, моя милая? – все же спросил я, заранее зная ответ.
– Мне мало времени, что мы проводим вместе! – все также серьезно сказала девушка. – Если бы вы знали, как мне тяжело расставаться с вами даже на ночь… Пусть вы и находитесь на самом деле довольно близко…
Оставив свое занятие, я выпрямился, машинально скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на свою помощницу – похоже, что дело принимало нешуточный оборот не только для меня одного… А еще я, конечно, прекрасно понимал, что далеко не все с общественной точки зрения разумные поступки на самом деле правильные и, без сомнения, существовал целый ряд исключений из этого неофициального кодекса… Мое раздумье прервали громкие голоса, послышавшиеся в «кубрике» и сразу последовавшие за ними торопливые шаги в центральном проходе (ведущем через склад). В дверной проем заглянул мой заместитель, чуть кашлянул и слегка виновато заговорил:
– Извините, Николай Александрович… Доктор выловил двух больших рыб, очень похожих на осетров – даже сам не верит, что такое возможно… Посмотрите?
Вздохнув (сами разобраться не могут!), я поднялся со скамейки и пошел за Огневым в «кубрик» в сопровождении Наташи. Пройти, впрочем, пришлось на носовую платформу, где под навесом били хвостами о плахи настила две здоровенные рыбины (под два метра длины каждая) почти белого цвета. Обе они имели весьма характерное веретенообразное строение тела, очень светлая кожа была покрыта рядами костных пластин: один – посередине спины, два – по боковым линиям и еще два – на брюшке.
– Да, это рыбы семейства осетровых, – сразу сказал я, едва взглянув на необычный улов нашего замечательного рыбака. – Чему вы удивляетесь? В нашем мире осетровые известны в ископаемом состоянии с эпохи эоцена, а это почти семьдесят – восемьдесят миллионов лет назад… Продолжай в том же духе, Олег Сергеевич! А ты, Володя, поставь-ка на огонь пару больших котлов и тесто для лепешек – сегодня у нас будет отличная уха!
За разделку рыб я решил взяться сам – опыта у меня в этом деле вполне хватало, пришлось лишь пустить в ход очередную пару нитяных перчаток. Наташа было начала помогать мне, но я тут же попросил ее заняться лепешками – тесто на быстродействующих дрожжах подходило в наших условиях (температура здесь устойчиво держалась в пределах двадцати семи – тридцати градусов тепла) всего лишь за полчаса. Пока я возился с первой рыбиной, в двух котлах закипела вода, и мы с Володей осторожно загрузили в них первую партию тщательно очищенных и довольно крупно нарезанных кусков (я собирался сделать уху на двойном – тройном бульоне). Доктор за это время ухитрился поймать еще несколько подобных рыб, но размерами поменьше – около метра, которых я сразу наметил на загрузку в наши коптильни. Часа через полтора на стол водрузили два больших котла: один до краев полный
– Николай Александрович! – позвал меня дежуривший на носу Василий. – Там вдали полыхает что-то! Глянете?
– Неужели это так срочно? – сразу вмешалась Наташа, но я жестом остановил ее и поднялся из-за стола.
Выйдя на носовую платформу, я взял из рук Василия морской бинокль и глянул в указанном мне направлении. Где-то очень далеко на севере, там, где земля переставала различаться с небом, и все сливалось в сплошную синеву, мелькали то едва заметные, то довольно яркие вспышки.
– Там сильная гроза! – сказал я, возвращая бинокль мужику. – До нее еще несколько часов. Может быть даже, она пройдет стороной.
– Ходу бы надо прибавить, Николай Александрович! – сказал мой заместитель, когда я вернулся «в кубрик». – Мы сейчас прямо на середине моря! Если здесь застанет – придется несладко!
– Нет, Иван Ильич! – покачал головой я, глядя на хороший кусочек осетрины, положенный на мою тарелку Наташей. – Дыму и грохоту мы добавить можем, а ход останется почти прежний, да еще возрастет расход топлива. Будем надеятся, что гроза пройдет стороной или заденет нас лишь краем. В любом случае, она догонит нас не раньше, чем через пять-шесть часов, а это еще почти тридцать километров пути…
Встав из-за стола, как обычно, раньше всех, я вернулся в свою каюту с намерением закончить еще сегодня возню с полудюжиной изделий, раскроенных несколько часов назад. Как и обещал своей помощнице, я вносил разнообразие в каждый экземпляр, меняя то длину, то объем, а иногда и оба показателя вместе… Время от времени я поднимался со скамейки, брал с полки свой бинокль и внимательно разглядывал северную часть неба через узкое окно – бойницу. Темная стена туч, озаряемая почти непрерывными вспышками молний, заметно надвигалась с каждым часом, и я на мгновение даже пожалел, что решился идти к цели кратчайшим путем – куда безопасней было бы вначале пересечь море, а потом двигаться вдоль берега…
X
Гроза разразилась часа в четыре пополуночи – если использовать привычные для нас названия времени суток. Спать мне, впрочем, в этот раз почти не пришлось – удалось лишь немного подремать, не раздеваясь, с тем, чтобы каждые полчаса вставать, подниматься на крышу нашего плавучего дома, смотреть в бинокль сначала на быстро приближающийся грозовой фронт, а потом на сплошную линию черных береговых утесов, расстояние до которых сокращалось слишком медленно – пересекая Восточное море по диагонали, мы миновали уже более семидесяти километров, и я опасался пропустить разрыв в этой неприступной стене, где должен был находиться вход в отмеченный на карте золотоискателей глубокий залив.
«Дредноут» сильно закачался при первых же порывах ветра – парусность у нашего плавучего дома была приличной. Агни скрылся за тяжелыми почти черными тучами, стало быстро темнеть, отдаленные раскаты грома начали сливаться в беспрерывный грохот, частые вспышки молний разрывали наступивший сумрак, а ветер быстро усиливался, превращаясь в ураган. Я распорядился немедленно перекрыть все боковые окна-бойницы, но оставить полностью открытым центральный проход.
– Право руля! – крикнул я Василию, управляющему мотором. – Еще правее! Так держать!