Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Книга вторая

Колчигин Константин Владимирович

– Когда ждать-то вас, Николай Александрович? – спросил мой заместитель, уже привычно потирая бороду. – Опоздаете – на выручку сразу двинемся!

– Думаю, дней восемь-десять! – отозвался я и с нарочитой строгостью добавил. – С помощью не спешите, а то как бы мне вас самих выручать не пришлось! И запомни, Иван Ильич: ничего не взрывать, на скалы не лазить и в одиночку – ни шагу!

Огнев рассеянно кивнул, все еще теребя бороду – чувствовалось, не хотел отпускать своего руководителя и его молоденьких служащих. Стянув перчатку, я подал руку своему заместителю, доктору, а потом и остальным мужикам, которые в смущении переминались с ноги на ногу.

Потом я вернулся к лодке, взявшись за носовой рым, привычно (в прошлом делал это сотни раз) толкнул ее на более глубокое место еще до того, как вода подобралась к отворотам моих высоких сапог, легко вскочил на носовую палубу, прошел вдоль борта, придерживаясь за поручни рубки, на корму и, щелкнув замком подвески, опустил двигатель в воду (из-за большой нагрузки самоотливный рецесс сквозь шпигаты по верхний край транца сразу наполнился водой). Мотор завелся со второй попытки, и я торопливо перебрался через Адмирала, расположившегося почему-то прямо в проходе, а не у борта, к водительскому креслу, чтобы убрать обороты со стартовых до минимальных. Устроившись на кресле поудобней (это было непросто – в ногах стоял канистры с бензином и ведра с овощами), я сдвинул боковое стекло со стороны водительского сиденья, махнул рукой своим людям на берегу и включил передний ход, почти сразу чуть добавив обороты. Глубина по эхолоту была минимальной – около одного

метра, поэтому я, все также на малых оборотах, осторожно развернул перегруженную лодку и направил ее к выходу из нашего уютного залива. Взглянув на Наташу, которая сразу радостно улыбнулась мне – настроение у девчонки было превосходным, я оглянулся на Володю – парню было не слишком-то удобно на заднем сиденье – не хватало места для ног, а потом посмотрел и на Адмирала, ухитрившегося занять две трети ширины рубки. Сквозь распахнутые настежь двери были еще хорошо видны мои люди на берегу и внушительный «Дредноут» за ними, но я обратил внимание совсем на другое: поперечная кормовая волна казалось непривычно высокой – лодка слишком глубоко сидела в воде, и у меня даже мелькнула желание выбросить за борт часть канистр с топливом, потому что при такой загрузке даже небольшое волнение могло оказаться роковым… Я прибавил обороты до средних, и мотор тяжело загудел, с трудом разгоняя нагруженное сверх всякой меры суденышко. Мы миновали неширокий пролив среди высоченных скалистых стен и оказались на просторе Восточного моря. Плавно положив штурвал на левый борт, я направил мотолодку на запад, решив держаться в сотне-другой метров от берега, а потом стал медленно прибавлять обороты. Еще на нашей стоянке, оценивая возможности двигателя, оснащенного грузовым винтом, и степень загруженности лодки, я решил, что мы можем первоначально рассчитывать на ход в переходном (между глиссирующим и водоизмещающем режимах) режиме – в пределах восемнадцати-двадцати километров в час. Однако я не учел возможностей полированного гребного винта – двигатель через несколько минут набрал номинальные обороты и уверенно вывел мотолодку на глиссирование. Опасная поперечная волна, поднимавшаяся выше капота двигателя, немедленно ушла вниз и исчезла за кормой, а скорость по спидометру (не знаю, конечно, насколько он точно был выставлен) достигла двадцати пяти километров в час. Я даже невольно вздохнул и тоже улыбнулся уже начинавшей с тревогой поглядывать на меня Наташе – начало нашего плавания теперь не казалось таким же рискованным, как еще лишь несколько минут назад. На мгновение мне вдруг вспомнилась неизмеримо далекая собственная юность – сейчас я сидел за штурвалом точно такой же моторной лодки, как в те безвозвратно ушедшие годы, вот только вместо Солнца здесь светил неизменно стоявший в зените оранжевый Агни, и мы плыли по лазурно-синему морю чужого мира под его темно-синим небом…

Часть вторая

Рискованный круиз

I

Ровный гул двигателя, плавное покачивание мотолодки на длинных пологих волнах и ранний подъем быстро сказались на моих молодых подчиненных: Наташа задремала минут через десять после нашего выхода в море, а Володя еще крепился с полчаса, но потом, подобно сестре, прислонил голову к боковой стенке рубки – низкие спинки кресел здесь не были предназначены для сна. Мне же, похоже, сегодня нечего было рассчитывать на дневной отдых – до устья речки Южной, где я запланировал первую остановку, было около девяноста километров водного пути. Учитывая, что я каждые полчаса сбрасывал на несколько минут обороты двигателя почти до малых, как того требовали правила обращения с двухтактными лодочными моторами, наша средняя скорость на этом маршруте составляла примерно двадцать один – двадцать два километра в час, а это значило, что потребуется более четырех часов, чтобы добраться до этой первой из намеченных целей. Как и мне довелось уже наблюдать еще с «Дредноута», южный берег здесь на значительном протяжении представлял собой сплошные утесы черного, темно-коричневого и красноватого цветов, уступами поднимавшиеся на значительную высоту. Море вплотную подступало к отвесным береговым скалам и волны, пенясь, разбивались о самое их подножие. Я удерживал наше суденышко метрах в двухстах от берега – здесь глубина была довольно приличной, и не приходилось опасаться, что редуктор мотора зацепиться за подводное препятствие. Правда, раза три или четыре двигатель вдруг резко сбрасывал на несколько секунд обороты, словно преодолевая какое-то сопротивление, но потом неизменно набирал их вновь. Возможно, что гребной винт врезался в плавучие водоросли или попадал в скопление крупных медуз – согласно данным наших предшественников, в этих местах хватало и того и другого… По прошествии двух часов я рискнул приблизиться к берегу до сотни метров – настало время менять топливную канистру, и мне хотелось сделать это в наиболее спокойной обстановке… Мотор смолк неожиданно, на полных оборотах, и сразу стал слышен шум воды, рассекаемой острыми скулами мотолодки и продольными реданами на ее днище. Пройдя по инерции метров пятнадцать, наше суденышко остановилось и медленно развернулось под прямым углом к своему прежнему курсу.

– Что-то случилось? – с беспокойством спросила меня Наташа, которая сразу проснулась в наступившей тишине.

– Все в порядке! – отозвался я, переключая рычаги газа в положение «запуск», хода – на «нейтраль». – Оставайтесь на местах!

Володя тоже проснулся, и мне совсем не хотелось, чтобы они сейчас передвигались даже внутри тесной рубки – лодка все также опасно глубоко сидела в воде. Сдвинув Адмирала, сразу вскочившего после нашей вынужденной остановки и полностью перекрывшего проход, я выбрался из рубки, откинул крышки моторного отсека, вытащил пустую канистру и быстро скрутил с нее крышку с топливным шлангом (специально приспособленную для этой цели и имеющую даже дренажную трубку для поступления воздуха в канистру). На место пустой канистры я поставил другую, взятую с кормового сиденья, а потом быстро сменил крышки, закрыл отсек и только тогда внимательно огляделся по сторонам. В этом месте береговые скалы уже немного отступили назад, образуя еще неширокий песчано-галечный пляж. Впереди на западе, совсем близко к воде, виднелась буйная ярко-зеленая растительность – где-то там находилось место высадки наших предшественников, а расположенное в глубине берегового массива ущелье, где обнаружили богатое золотое месторождение люди Ольховского, мы, похоже, уже миновали. Метрах в ста от нас, со стороны моря, из воды выглянула небольшая голова на длинной шее и почти сразу исчезла, но очень скоро появилась вновь – я лишь успел качнуть топливо резиновой «грушей», поставить левую ногу в рецесс лодки и взяться за ручку стартера – почти вдвое ближе.

– Задвиньте стекла! – распорядился я и рванул пусковой шнур.

Мотор завелся не сразу, с пятой или шестой попытки, а за это время ящер успел приблизиться к нам еще метров на тридцать – Адмирал, заметив его, сразу высунулся из рубки и свирепо зарычал. Теперь я мог бы легко подстрелить не в меру любопытного плезиозавра, выбравшего совсем неподходящую для себя добычу, но я всегда стремился избегать ненужных жертв даже среди животных… Когда двигатель взревел, я толкнул Адмирала обратно в рубку, протиснулся следом и прикрыл за собой двери – на всякий случай. Заняв свое место, я включил передний ход, плавно добавил обороты, мельком глянул на эхолот – здесь было около десяти метров глубины, и лишь потом обернулся и посмотрел сквозь стекла кормовой панели рубки. Грохот и клубы дыма от мотора ящеру явно не понравились – над водой он больше не показался, и я, прибавив ход, чуть сдвинул боковое стекло – в рубке почти сразу стало душно.

– Может быть, вас подменить, Николай Александрович? – придвинувшись ближе ко мне, громко спросила Наташа (гул двигателя даже через прикрытые дверцы рубки был очень ощутимым). – Вы бы тоже немного отдохнули!

– Только не сегодня! – также громко ответил я. – У нас слишком большая нагрузка – малейшая ошибка и дело добром не кончится!

Девчонка придвинулась еще ближе и, не смущаясь присутствия брата, поцеловала меня в щеку. Лодка ощутимо накренилась на

левый борт, и я немедленно переложил штурвал сразу на несколько румбов вправо, чтобы избежать лишнего риска. Наташа спохватилась и быстро вернулась на свое место, чуть даже опасливо поглядывая на меня – ждала выговора. Но я, понятно, промолчал, а потом даже чуть улыбнулся, не поворачивая головы и возвращая судно на прежний курс – случалось, оставлял без «разноса» и более серьезные провинности, а на эту девчонку вовсе не мог даже сердиться… Тем временем место береговых утесов, которые отступили далеко на юг, заняла неширокая полоса пологого песчаного пляжа, а за нею поднималась сплошная зеленая стена леса древовидных хвощей и папоротников. Мне, конечно, очень хотелось взглянуть на стоянки предыдущей экспедиции, расположенные в этих местах, но я сразу твердо решил не рисковать понапрасну и не отдаляться от лодки больше, чем на сотню-другую шагов. Сопоставив нашу среднюю скорость и расход топлива (в выбранном мною режиме – снижение оборотов на три минуты каждые полчаса – двигатель сжигал двадцатипятилитровую канистру за два часа) – я решил, что мы достигнем устья реки Южной чуть раньше, чем предполагалось прежде – к исходу четвертого часа пути. Море пока оставалось спокойным – лишь все те же длинные пологие волны, плавно покачивающие лодку, в результате чего моих молоденьких подчиненных опять потянуло в сон. Я же был осторожен и внимателен, как всегда – дважды мне удалось очень удачно обогнуть, замеченные уже с близкого расстояния, целые острова плавучих водорослей, а один раз даже избегнуть столкновения с каким-то огромным животным, чья бурая гребенчатая спина показалась из воды прямо перед самым носом лодки. Скоро я заметил, что далеко на севере стали собираться тяжелые черные тучи, часто озаряемые еще едва различимыми вспышками молний. Мне осталось лишь отметить для себя, что в период нашего пребывания в здесь сильные ливни шли буквально каждые несколько дней – наши предшественники не сталкивались с такими частыми тропическими грозами. Возможно также, что и общая гидрологическая обстановка была иной – по некоторым данным, почерпнутым из самих дневников Ольховского, и моим собственным наблюдениям можно было сделать вывод об изменении уровня Восточного моря, который в наше дни казался существенно выше, нежели во времена экспедиции наших предшественников. Это мое предположение очень скоро получило первое доказательство – в низком песчаном береге наметился довольно обширный залив, в глубине которого можно было разглядеть устье небольшой реки. Четвертый час пути был на исходе, и я сразу повернул мотолодку в направлении этого притока, за которым до самого горизонта виднелись лишь пологие красноватые песчаные холмы. На этот раз топливо в канистре закончилось, когда я уже миновал залив и вошел в устье этой речушки. Едва мне стоило подняться с места, как Адмирал сразу вскочил, полностью перекрывая мне путь (получалось это у него совсем неплохо), и я опять с трудом протиснулся между ним и задним креслом, где сидел Володя. Выбравшись на носовую палубу, я взялся за весла и несколькими сильными гребками подвел суденышко к берегу. Затем спрыгнул на влажный песок, взялся за носовой рым и вытянул лодку, как можно выше на берег. Адмирал выбрался из рубки и ступил на узкий борт, где для него места было совершенно недостаточно, сделал шаг-другой, споткнулся об укрепленное здесь весло и с шумом свалился в воду, подняв целый фонтан брызг. Громко отфыркиваясь, пес выбрался на берег и несколько раз тщательно встряхнулся – я успел предусмотрительно отойти на несколько шагов, а затем, принюхиваясь и присматриваясь, принялся обследовать ближайшие окрестности. Внимательно оглядевшись по сторонам (мои молодые служащие еще только выбирались из лодки), я поднялся на береговую возвышенность и осмотрелся еще более тщательно. Густой лес хвощей, папоротников и пальм начинался на востоке, примерно, в сотне шагов отсюда (мы остановились у правого берега реки), на западе всюду виднелись гряды песчаных холмов, а с севера приближалась очередная гроза, которая, правда, находилась еще достаточно далеко за морем. На несколько минут я задумался: без сомнения, мы находились в устье реки Южной, которая по описаниям предыдущей экспедиции представляла собой на значительном протяжении почти сухое русло, теперь же передо мной был на глаз довольно глубокий (для ширины в семь-восемь метров) и полноводный поток, по которому можно было легко продвинуться на десяток-другой километров к югу.

– Николай Александрович! – окликнула меня Наташа, которая успела с фотоаппаратом в руках немного прогуляться вдоль берега и сделать с десяток снимков. – Мы задержимся здесь или отправимся дальше?

Я несколько помедлил с ответом, принимая решение: с одной стороны мы сегодня уже продвинулись достаточно, и следовало остановиться на продолжительный отдых, с другой – это место мне не нравилось – высокий берег русла скрывал окрестности, а предшествующий приближающейся грозе ураганный ветер наверняка поднимет в воздух добрую половину дюн, что находятся на противоположном берегу. Посмотрев на часы, я обнаружил, что сейчас лишь начало шестого (мы отправились в путь еще до часу пополудни), и можно пока особенно не спешить с остановкой на «ночлег»

– Пожалуй, выпьем по чашке кофе, а потом отправимся дальше, – наконец сказал я, спускаясь с берегового вала к лодке. – Насколько получится…

– Я бы даже что-нибудь съела! – заметила моя помощница, следя за Адмиралом, который было погнался за небольшим птеродактилем, ухватившим мелкую рыбешку, но почти сразу отстал. – Мы пообедали сегодня как-то второпях…

– У нас есть копченая осетрина, вареное мясо и лепешки – всему этому не стоит залеживаться в такую жару, – отозвался я. – Володя разводит костер, кофе за вами, Наташа, а я пока займусь мотором!

В дорогу я захватил целую коробку сухого горючего, но плавника кругом хватало, поэтому не было нужды доставать печку и тратить невосполнимые здесь запасы. Откинув крышку носового багажника, я вынул лежащие сверху посуду, контейнеры с готовой провизией и упаковку с зерновым кофе, а потом, сдвинув часть грузов, вытащил наружу двухсильный лодочный моторчик в плотном брезентовом футляре. Пока моя помощница возилась с ручной кофемолкой, а Володя разводил костер, я вновь подключил к мотору полную канистру (две пустых я выставил на берег, а еще две полных переставил из рубки на корму), потом открутил хорошо затянутые струбцины подвески «Вихря» и сдвинул мотор по транцу влево, освобождая место под легкий моторчик. Снова подтянув струбцины, я установил по центру транца двухсильный двигатель, распрямил складной дейдвуд, затянул крепежный винт и внимательно осмотрел моторчик. Расконсервацией нового двигателя я заниматься не стал – лишь промыл топливной смесью единственную свечу и камеру сгорания маленького цилиндра. Топливо в карбюратор здесь поступало самотеком – из небольшого бачка, закрепленного под капотом, и я, отвернув пластиковую крышку с дренажным винтом, залил его из канистры топливной смесью до краев. Тем временем мои подчиненные уже разожгли костер и поставили кофе, а я, вымыв руки и прикрыв крышку носового отсека, разложил на палубе полиэтиленовую пленку, решив устроить здесь импровизированный стол. С салатом в таких условиях возиться не имело смысла, поэтому я вынул из ведер в рубке несколько крупных помидор и огурцов (тщательно промытых еще до отъезда), а потом разрезал их пополам и слегка посолил. Открыв пластиковые контейнеры с вареным мясом, копченой осетриной и лепешками, я позвал к получившемуся «столу» своих подчиненных. Наташа присела на краешек палубы, мы с Володей остались на ногах – достаточно насиделись за столько времени в рубке. Как выяснилось, молодые люди действительно успели сильно проголодаться: после овощей воздали должное и вареному мясу и копченой рыбе. Я же ограничился лишь кусочком осетрины и одной лепешкой, которую разделил пополам с Наташей – есть мне пока еще не хотелось, и, ко всему, мне внушал опасение высокий береговой вал, полностью скрывающий ближайшую местность.

– Разрешите, Николай Александрович, теперь вести лодку мне? – нерешительно спросил Володя, в перерыве между двумя хорошими кусочками мяса. – Здесь ведь совершенно безопасно…

– И мне! – сразу вмешалась Наташа. – Немножко практики и мы сможем управляться с большим мотором!

– Да, конечно! – несколько рассеянно отозвался я, разливая кофе по кружкам. – Ничего сложного здесь нет…

– Николай Александрович! – опять обратился ко мне наш юнга. – На эту лодку можно установить два тридцатисильных мотора?