Земля – родина интелов

Матвеева Текла

– Надо же, здесь неточность, – заметил Ноэль:

– Алишер – Правитель Объединённой Аравии, тоже ведь, частью этого материка управляет это, ведь тоже евразийский континент, в Индии, тоже своё отдельное правительство есть…

– Ну, может, ему хотели больше уважения оказать.

– Ну, наверное, – согласился Ноэль.

Обе правительственные делегации заняли места в верхних ярусах, и на сцене, по бокам экрана вспыхнули высокие светильники, с виду – настоящие факелы. Заиграл торжественный Марш Первопроходцев. Началось, – понял Гена. Марш смолк, и на экране зажглась надпись – Андрей Семёнович Кормчий, примите наши приветствия! Весь зал дружно зааплодировал, но Ноэль уловил какие-то всхлипы позади себя в верхней ложе,

он непроизвольно обернулся и увидел девушку из ложи Виктора Берке, она сильно подалась вперёд, и по её лицу текли слёзы. Это была Лето, дочь Берке. Уже почти три года она отчаянно и безответно любила Андрея Кормчего.

Они познакомились здесь же, и сидя на этом же месте, она впервые его увидела. В тот раз, его награждали первым орденом Друг Океана, а когда он взглянул на неё, она вдруг почувствовала, как твёрдая почва уходит у неё из под ног. Взгляд его тёмных, почти чёрных глаз под размахом чёрных бровей пронзил её сердце, словно раскалённой стрелой. В ту первую встречу, он был бледен, а сейчас, она успела заметить – слегка загорел. Она ждала и боялась того момента, когда снова услышит его голос, боялась не выдержать того воздействия, какое он всегда оказывал на неё, такое сильное, что начинали дрожать пальцы, прерывалось дыхание, и без того, зал слышал, как оглушительно бухает в груди её сердце, то – жар, то – холод, то – слёзы, и это сумасшествие 3-х месячного ожидания, когда она узнала, что он прилетит. Он родился на Марсе, и всю жизнь прожил на красной планете, а когда 8 лет назад впервые ступил на Землю, то сразу влюбился – влюбился в море, влюбился в китов. Он родился на Марсе, жёсткой мужской планете, а она – на Венере, самой прекрасной и женственной, и они не случайно встретились. Он вошёл в её жизнь, для того, чтобы её спасти. Он спас её от сущего ада, которым была тогда её жизнь, от безумия, от которого она полностью излечилась в тот самый миг, когда увидела и узнала его.

Андрей встал за кафедру в середине сцены, подождал, пока стихнут аплодисменты, и негромко заговорил, в зале была такая акустика, что его низкий голос звучал совсем близко:

– Прежде всего, хочу поприветствовать всех собравшихся, и ещё раз выразить благодарность за то, что почтили вниманием мой вклад в наше общее дело – спасение живой природы нашей матери – планеты Земля. – Он

закончил эту длинную фразу и поднял обе руки вверх, как бы в приветственном жесте, в зале опять зааплодировали, он склонил голову и немного постоял так.

– Я представляю изобретение, замысел которого сложился давно, а разработка заняла два года. Это изобретение, я назвал «кожей кита». Это костюм, снабжённый набором сенсорных датчиков, надев который, человек безо всякой выучки, оказывается способен понимать язык китов и дельфинов.

Он замолчал, и во всём амфитеатре тоже воцарилась тишина. «Прямо, минута молчания», – подумал Батюков, а потом, из верхнего яруса правительственных делегаций кто-то спросил:

– А какая польза от этого изобретения?

– Использование этого открытия приведёт к созданию новой базы научных данных для пересмотра текущей картины мира. В частности, за короткое время исследований, мною выявлено следующее – настройка китов на магнитное поле Земли, и способность корреляции; способность к предвидению, опирающаяся на высокую чувствительность и анализ характера солнечных возмущений; способность к передаче сложных сигналов на расстояние до двух тысяч км, а скорее всего, и дальше, причём полная декодировка одного сеанса такой передачи заняла 25 условных страниц электронного текста; возможность вступать в диалог и в отношения информационного обмена; также существует определённый ряд предпосылок, для того, чтобы с большой долей вероятности предположить способность китов, непосредственно получать сигналы, идущие из-за пределов СС. Последнее, о чём я, обязательно должен упомянуть в этой

краткой презентации – это очевидная прозрачность нашей ментальности для представителей семейства китов, в частности – горбатого кита. И синего кита, самца, возрастом 120-ти лет, которого я встречал только дважды. С учётом всех перечисленных фактов, возможен предварительный вывод – уровень развития кита, в сфере осознания, превышает уровень развития человека. Следовательно, мы оказываемся перед необходимостью признать кита, как нашего общего «старшего брата» по разуму. Вот, собственно, всё о чём я намеревался рассказать. Ещё раз, благодарю за внимание.

Из верхних лож снова раздался голос, с предложением ко всем присутствующим обдумать вопросы, которые возможно будет задать немного позже. Раздались скромные аплодисменты, и Андрей покинул сцену. Он направлялся вверх, но заметил Лето Берке, неотрывно глядящую на него. На долгие 2 секунды он остановился, взгляды их встретились, а потом, будто стряхнув наваждение, прошёл дальше по лестнице, в ложу Ботсваны-Геи, вместе с которой, он, очевидно и прилетел.

– Бред сумасшедшего, просто психбольница на выезде, – прокомментировал Батюков:

– Как только, этот клоун не постыдился перед Главным Собранием мирового гедонизма такую ахинею нести, такую чушь собачью вывалить…

Ноэль хотел что-то ответить, но тут во весь экран зажглась надпись: Геннадий Петрович Батюков, мы приветствуем вас! Раздались аплодисменты, и Гена ринулся на сцену, приглаживая шевелюру на бегу. «С чего это он, Польшу какую-то выдумал?»– подумал Ноэль – когда сам – настоящий нормандец – высокий, широкоплечий, глаза – ярко голубые, волосы – густые светло-русые кудри, до самых плеч уже отросли.

Геннадий выскочил на сцену, встал за кафедру и поднял обе руки в приветствии, также, как до него, сделал Кормчий:

– Спасибо, что отметили мой вклад в науку, в развитие всех народов нашей галактики!

Все снова захлопали, видно, что Батюков понравился.

– Мой вклад математический, – продолжил он, когда приветственные аплодисменты стихли:

– Все формулы пришли ко мне в один момент озарения, самого яркого, ярчайшего в моей жизни!

Батюков сделал паузу, и из зала тут же спросили:

– А о чём ваша теорема? Какие новые свойства она утверждает?

Ноэль хорошо видел, что услышав этот вопрос, Гена закрыл глаза, приставил ладони ко лбу, как бы закрывая лицо, но на самом деле, он приложил пальцы ко лбу над бровями, постоял так некоторое время, потом ладони опустились, он поднял взгляд к звёздному куполу и, наконец, глядя в зал и жестикулируя, начал рассказывать:

– Если куб пространства-времени устремить к нулю, или к порогу мнимости, то на самом рубеже перехода пространства-времени в отрицательную вселенную анти-материи с отрицательным временным показателем, мы войдём в дифференциальную фазу, где пространство-время расщепляется на пару мнимого пространства-времени и пространства-мнимого времени. Дифференциалом для линейной функции служит угловой момент вращения, задающий вектор вхождения в поле дифференцированного пространства-времени. Что, помимо прочего даёт основания для возникновения гипотезы об условно-корпускулярном характере Большого взрыва, где условно-мнимые корпускулы инициируют генезис протовакуума и генерацию первичных додекаэдров векторного пространства-мнимого времени…

У Ноэля появилось ощущение, что он поэму на непонятном для себя языке выслушал, где всё – рифма, ритм, и размер, было правильно, но непонятно. В зале тоже, наверное, так решили, поэтому аплодировали Батюкову долго. И, снова раздался вопрос из зала:

– А сколько вы работали над таким результатом?

И с другой стороны тоже вопрос прозвучал:

– Это серьёзное математическое решение, а вы же – геолог, у вас самая прикладная профессия, как долго вы изучали математику?

На эти вопросы Геннадий ответил так: