Земля точка небо
Шрифт:
В Москве было девять утра, когда он пересек Земляной и вспомнил разговор с ней.
– С другой стороны, ты же мечтал кем-то стать? Теперь ты можешь. Кем угодно.
– Гм.
– Что, не мечтал? Вообще? Даже в детстве?
– Ну, в детстве космонавтом.
– Фу-у. Ну, а потом? В юности?
– В юности – уехать.
– Два раза фу. Тебе не идет.
– Что не идет?
– Быть обывателем. Ты слишком странный.
– А ты?
– Я вообще ненормальная.
– Да нет. Ты кем мечтала?
– Я вообще-то еще мечтаю. Много кем. Журналистом,
– Для чего?
– Я с тобой загнусь от тоски. Писать о людях.
– Можно же написать книгу.
– Ну нет, это как раздеться догола. При ярком свете. Перед толпой озабоченных. Я к этому не готова.
– Но у вас на телевидении разве по-другому?
Она расхохоталась так отчаянно, что он смутился и покраснел. В уголках ее глаз блеснули слезы. Наконец она смолкла и ощупала затылок.
– Уф. Даже в голове что-то хрустнуло.
2 сентября 2005 года
– Хотите яблоко?
– Сам ешь свое яблоко. Ты лучше скажи новенькому, от чего лечишься.
– Маниакально-депрессивный психоз с навязчивой идеей о вегетофилии.
– Понял? Каков фруктоёб, а? Вообще здесь яблок не достать. Ему санитары подкидывают, ради смеха.
20 апреля 2003 года
Где-то в стене очнулся репродуктор.
– Всем доброе утро, в Москве девять часов, и с этой минуты я начинаю принимать ваши заявки по короткому номеру…
Лиза открыла глаза, не успев еще проснуться, и сразу потерялась в окружающих формах. В полу что-то звякнуло, грохнуло, и потолок отозвался крупной дрожью. По щеке скользнул горячий солнечный блик. Лиза шевельнулась. Поняла, что одета, и вспомнила, где находится.
Она спала в скором поезде, куда прошлым вечером ее затащил Макс. Лиза вспомнила, как от вокзальной суматохи у нее болела голова, хотя воздух был холоден и прозрачен. Повсюду сияли огни, и тени под навесом были черны как графит. Она спотыкалась, чиркая каблуками, поправляя липнувшие к помаде волосы, сжимая в ледяной руке бокал, в котором бесилось дорогое шампанское. Рассеянно кивала Максиму и пила за удачу.
Лиза снова бросила всё. Она из года в год поступала так, и каждый раз возвращалась с измотанными нервами и сигаретой в руке. Всю ночь грелась коньяком в темной «студии», обещая себе, что это был последний раз. С последнего ее последнего раза прошло четыре месяца.
Впервые Лизу занесло так далеко от дома. За алюминиевым окном тянулась Москва.
Лиза нащупала в кармане зеркальце и бегло привела себя в порядок, напоследок тихо ужаснувшись. Ей хотелось курить, но сигарет не было. Ночью, прикончив свои запасы, Максим гнусно залез в карман ее пальто и стащил оттуда последние ультралегкие (а ведь презирал такие, гад). Раскрытая пачка валялась на столике, а виновный бесстыдно сопел по другую сторону.
Из репродуктора зазвучала первая утренняя
– Нет, только не «Сказки», и здесь они, я сейчас убью себя, – застонали напротив.
Одеяло распахнулось, явив растрепанного Макса. Он изобразил харакири, пуча глаза на спрятанный репродуктор. Лиза не выдержала и засмеялась, попутно укорив себя за это.
– А ты даже знаешь, кто поет.
– Неудивительно, – сказал Максим, зевая сквозь прикрытый рот. – Их попробуй не знать. Когда станешь звездой, умоляю, разыщи человека по имени Корнеев. Я дам тебе яд, который ты бросишь в его пищу.
Он прохлопал карманы брюк и потянул с крючка свой пиджак.
– Корнеев – это кто? – спросила Лиза, с интересом наблюдая за ним.
– Продюсер, – сказал Макс. – Покровитель всея попсы. Когда он умрет, мы истребим остальных, и они не возродятся вновь. А где сигареты?
Он глянул по сторонам, комкая в пальцах опустошенную пачку.
– Кончились, – сказала Лиза.
– …ТВОЮ МАТЬ!
Лиза сжалась и дернулась, видя, как Максим замахивается и швыряет картонный шарик ей прямо в лицо.
«Вот почему ничего между нами не было и не случится», – думала она, пока скомканная пачка летела в цель. Да, он ей нравился. Да, он хотел заботиться о ней. И всё равно, Лиза в жизни не смогла бы довериться такому человеку. Ей хватало собственной циклотимии.
Скомканная пачка стукнула в оконное стекло, и конечно, не была нацелена в Лизу, и не произвела разрушений, просто мягко скатилась на стол.
Макс недовольно уставился в угол купе. Он знал, что противен ей, и злился на себя за это, мучительно думая, как извиниться, не задев темы «икс».
Он чувствовал себя преотвратно. Без сигареты трудно проснуться окончательно, тем более, когда всю ночь валялся, прихлебывая шампанское из бутылки. Шепча надоедливую фразу, которая пьяно засела в голове и стучала в ушах под ночной колесный грохот:
С одной стороны,
…старая жизнь окончена.
С другой стороны,
…новая будет, как я захочу.
С одной стороны…
На рассвете у него закончились сигареты, а еще через полчаса сгорели десять блядских пустышек из пачки, взятой у Лизы в долг. В пять часов он перестал замечать стук колес. В голове стало тихо, но Макс не мог уснуть всё равно – слишком колотилось сердце. Тогда, от безысходности, он решил думать о ней.
Максим знал, что нравится Лизе. Он мог элементарно соблазнить ее, даже более чем, и ни секунды не ждал бы, окажись на ее месте другая. Но с Лизкой вышло по-другому. С ней он впервые захотел взаимности. Вот она, тема «икс». Макс еще не знал, как добиться своего, хотя абстрактный план у него был. Очень даже был.