Земля в огне
Шрифт:
Генерал Рыбалко мерил шагами комнату, думая о чем-то сосредоточенно, изредка бросая взгляд в мою сторону.
– Если хотите знать, то для меня он не совсем обычный. До войны я жил здесь со своей семьей. И вы теперь понимаете, что означает для солдата побыть у домашнего очага, взятого, возвращенного тобой с боем. Дороже он становится во сто крат. Ну а какую бурю чувств это вызывает, можно представить. Говорю об этом вам для того, чтобы вы настроили своих бойцов и командиров на такой вот душевный лад: биться за Фастов, как за свой отчий дом. Тогда и боевой запал лучше у людей будет. За Фастов,
Никогда раньше я не видел командарма таким взволнованным и возбужденным. Его раздумья о больших боевых делах армии сливались с раздумьями о тех моральных мотивах, что с неодолимой силой поднимают человека навстречу свинцовой метели, навстречу смерти - во имя бессмертия. Мы находились в состоянии того предбоевого напряжения, которое по-особому обостряет разум, чувства, воедино собирает волю.
Вскоре прибыл генерал-майор А. П. Панфилов - командир 6-го гвардейского танкового корпуса. Он кратко доложил об обстановке и о материально-техническом обеспечении соединения. Комкор располагал сведениями о пополнении армии танками и обратился к П. С. Рыбалко с просьбой выделить в его распоряжение 50 - 70 боевых машин.
По давно заведенной привычке командарм не решал таких "щепетильных" вопросов без предварительного обмена мнениями с членом Военного совета армии генералом С. И. Мельниковым. И на этот раз он позвонил ему по телефону, сообщив о настоятельной просьбе комкора.
– Постараемся помочь вам, товарищ Панфилов, - ответил генерал П. С. Рыбалко.
– Завтра к утру вам будет подано семьдесят танков. А для вас, товарищ Якубовский, ничего не осталось. Вы обеспечены почти на восемьдесят процентов. Придется воевать тем, что имеете.
Беседуя с генералом А. П. Панфиловым, командарм указал время, когда корпус выступит для выполнения боевой задачи.
– Вы сказали, что нам выступать в шесть ноль-ноль шестого ноября, говорил комкор, - но нужно успеть довести задачу, принять танки, пополниться горючим, боеприпасами. Прошу установить время выступления семь ноль-ноль.
Можно было понять расчеты и тревоги командира корпуса, но сроки поджимали, и генерал П. С. Рыбалко остался неумолим.
– Ровно в шесть ноль-ноль, - подтвердил он и, пожелав успеха комкору, приказал мне доложить свое решение.
Затем пояснил:
– Теперь вы хорошо знаете задачу шестого гвардейского танкового корпуса. Всякое может случиться в боевой обстановке: корпус может не успеть получить танки. Готовьтесь к этому нежелательному для нас варианту и, поскольку мобильность вашей бригады выше, чем у корпуса, действуйте решительнее! Фастов должен быть взят. Вопросы будете задавать оттуда. Сейчас готовится приказ о назначении вас начальником гарнизона города и начальником его обороны. Получите его к исходу шестого ноября.
Обращаясь к заместителю начальника оперативного отдела штаба армии полковнику А. П. Еременко, командарм заметил:
– Проследите, как будут увязываться вопросы взаимодействия.
В боевом приказе, который генерал-лейтенант П. С. Рыбалко отдал устно командирам соединений в 23 часа 30 минут 5 ноября на юго-западной окраине Святошино и потом подтвердил письменно, было указано: "91-й
6-му гвардейскому танковому корпусу наступать в направлении Заборье, Плесецкое, Боровая, Казенная Мотовиловка, Великая Снетинка, Фастов. Ближайшая задача к 11.00 6.11 овладеть Плесецкое, Боровая и к исходу дня во взаимодействии с 91-й отдельной танковой бригадой овладеть железнодорожным узлом и городом Фастов...
7-му гвардейскому танковому корпусу наступать в направлении Глеваха, Каплица и овладеть городом Васильков...
9-му механизированному корпусу (без 69-й механизированной бригады) наступать во втором эшелоне за 6-м гвардейским танковым корпусом и к исходу дня выйти в район Плесецкое, Боровая. Быть в готовности с утра 7.11 для действий в направлениях: через Фастовец, Бертники на ст. Кожанка и через Клеховка, Винницкие Ставы на Гребенки..."{62}.
В соответствии с этим приказом утром началось наступление главных сил нашей танковой армии юго-западнее Киева. Однако к этому времени 6-й гвардейский танковый корпус так и не получил ожидаемые танки для пополнения. В результате его выдвижение на фастовском направлении застопорилось. Отходящие части 7-й танковой дивизии противника оказали ему организованное сопротивление на рубеже Бобрица, Заборье, Кожуховка.
Особенно в трудном положении оказался штаб корпуса, где находился и комкор генерал А. П. Панфилов. Перемещаясь на правом фланге корпуса, штаб вырвался вперед и вышел в Заборье. Отступающий противник, не зная о количестве находившихся здесь наших сил, обошел их слева и справа и, соединившись в своем тылу, фактически отрезал управление и части обеспечения Панфилова от остальных войск.
С исходных позиций южнее Святошино перешла в наступление 91-я отдельная танковая бригада, находясь правее 6-го гвардейского танкового корпуса. Она своим авангардом с ходу сбила противника в хуторе Петровский, овладела Белгородкой и преследовала врага до рубежа поспешно занятой им обороны по одному из притоков реки Ирпень.
В результате стремительного удара нашей бригады главными силами на Бобрицу и частью сил на Заборье позиции врага были буквально смяты. Бросая тяжелую технику, противник начал отход. В Заборье бригада сняла угрозу, нависшую над штабом корпуса генерала А. П. Панфилова.
Здесь состоялась накоротке моя встреча с комкором. Он проинформировал меня о том, что левый фланг его корпуса в районе Кожуховки имеет соприкосновение с частями генерала К. Ф. Сулейкова. "Однако дальше, заявил Панфилов, - я наступать не могу, так как не получил еще обещанные мне танки. Об этом я донес Рыбалко".
Выслушав генерала, я обратил его внимание на два немецких самолета-разведчика, кружившие над лесом, где расположился штаб корпуса: "Алексей Павлович, не быть бы новой беде". Но, как я узнал позже, беда все же случилась: штаб не смог своевременно выйти из леса и понес большие потери от вражеского авиационного налета.