Земля в огне
Шрифт:
Ворошилов обратил наше внимание на мастерское овладение боевой техникой, всеми ее образцами. Промышленность даст войскам танки Т-34 в достаточном количестве, но пока надо уметь воевать и другими видами танков. Каждый танкист должен стать подлинным хозяином техники, до предела выжимать ее возможности.
Этот совет Климента Ефремовича мы настойчиво проводили в жизнь, помнили его постоянно, готовя бойцов к трудным испытаниям. Надо заметить, что в конце сорок третьего у нас на вооружении были в основном танки Т-34. Поэтому боевые возможности танковых частей, соединений и объединений резко возросли. Отличные качества этих машин дополнялись мужеством и мастерством наших воинов.
В тридцатьчетверке будто слились воедино крепость уральской
Тридцатьчетверка как бы стала воплощением надежности и живучести боевой машины, запаса прочности, который называют русским, и нестареющей красоты. Пусть не удивляется читатель таким эпитетам и определениям. Это не простая восторженность человека, который несколько десятков лет прослужил в танковых войсках и потому, дескать, может преувеличенно говорить о достоинствах такого привычного для него вида оружия. Этот танк завоевал мировое признание.
В исключительных качествах его я убедился не только в грозовые годы. Совсем недавно мне довелось побывать на Урале, на одном из заводов, который во время войны производил танки. В городе, где он находится, на одной из площадей был установлен как памятник танк Т-34. Боевая машина прошла сотни километров фронтовых, непроторенных дорог, сквозь шквал огня, прежде чем оказалась на высоком пьедестале, олицетворяя собой доблесть боевую и трудовую. Рассказывали, что танк "взошел" на пьедестал своим ходом и оставался на этой почетной стоянке более двадцати лет. Уральский город, богатый славой своих мастеровых людей, за эти годы расстраивался, реконструировался. По новому плану строительства потребовалось перенести памятник в другое место, на несколько десятков метров от прежнего.
Как быть? Градостроители посоветовались с творцами боевых машин, инженерами и рабочими. Решили, что лучше всего будет, если тридцатьчетверка после реанимации - после того, как снова вдохнут жизнь в ее сердце-двигатель, - сама займет отведенное ей новое место. Рабочие-танкостроители немного "поколдовали" над ней, и машина поначалу неуверенно, словно просыпаясь после глубокого сна, а потом четко заработала. По специальному настилу ее перевели к новой стоянке. Своим же ходом!
– Так танк же уральский, нашими руками сработан, - с гордостью говорили рабочие.
– Просто он был, как бывалый солдат, в запасе...
Тогда, в сорок третьем, в разговоре с генералом И. Д. Черняховским о боевых возможностях Т-34 мы, конечно, не могли и подумать о том, какая завидная будет судьба у этой легендарной машины, как чудодейственно преобразится этот танк теперь, спустя тридцать лет после войны.
В ночной беседе время летело незаметно. Уже забрезжил рассвет, когда генерал И. Д. Черняховский предложил мне отдохнуть, сказав, что сам он еще пободрствует, свяжется по телефону с командирами корпусов. Командарма волновали нелегкие заботы, за ними он забывал о себе и, казалось, был неутомим.
Эти короткие, глубоко памятные встречи с командующим 60-й армией дали мне возможность увидеть, узнать Ивана Даниловича Черняховского не только как полководца, но и как обаятельного человека, одного из тех, кого Советская власть подняла к большой жизни из самых глубин народа.
В тринадцать лет Черняховский лишился родителей, умерших от сыпного тифа в 1919 году. Сироту-беспризорника вапнярские комсомольцы взяли под свою опеку, устроили подручным слесаря на железнодорожную станцию, приняли в свою семью. Работал он и проводником грузов на участке Вапнярка - Одесса, и шофером на Новороссийском цементном заводе. Рабочий класс, комсомол дали ему путевку в армейскую жизнь, которой он отдал половину прожитых лет, горячее сердце патриота.
Те, кто учился с ним в Одесской пехотной, в Киевской артиллерийской школах, в академии, уже тогда знали Ивана Даниловича как человека большого дарования, способного, волевого командира, высокотребовательного
Великую Отечественную войну он начал командиром танковой дивизии, а в июле сорок второго стал уже во главе армии. Его имя часто встречали в приказах Верховного Главнокомандующего, где скупо, но очень емко говорилось о боевых заслугах войск, руководимых генералом Черняховским, Под его началом около двух недель действовала и 91-я отдельная Фастовская танковая бригада.
Трудные условия боевых действий потребовали нескольких перегруппировок нашего соединения, многочисленных перебросок его частей на танкоопасные направления. Бригаде приходилось, как правило, с ходу развертываться на рубежах, а с подходом стрелковых частей во взаимодействии с ними отражать танковые атаки противника, контратаковать его.
В тот период бригада вела бои на житомирском направлении, занимая оборону восточнее Брусилова, в районе Ястребенки и западнее Радомышля, на рубеже Каменный Брод, Кайтановка. Прочно удерживая этот рубеж, части бригады неоднократно выбивали противника из Корчевки, Бежева, Киселевки и других населенных пунктов, В конце ноября бригада оборонялась в районе Радомышля и в начале декабря сдала свой участок пришедшей на смену 129-й танковой бригаде полковника Н. В. Петрушина, с которым мы еще в середине тридцатых годов служили в одном артиллерийском полку знаменитой 27-й Омской дважды Краснознаменной имени итальянского пролетариата стрелковой дивизии. Полковник Петрушин, бывший командир батареи, теперь уверенно руководил танковым соединением. Он принял участок обороны в минимально короткое время. Вскоре наша бригада сосредоточилась под Васильковом на пополнение.
Воздавая должное мужеству и стойкости танкистов, автоматчиков, артиллеристов - всех бойцов и командиров нашей бригады, с кем вместе пришлось оборонять дальние подступы к Киеву, хотелось бы обратить внимание на одну существенную деталь. Дело в том, что нашим воинам в те дни пришлось преодолеть своеобразный психологический барьера Он заключался в том, что многим из них, привыкшим к стремительным танковым атакам и рейдам под Сталинградом, Орлом, при выходе к Днепру и в ходе освобождения Киева и Фастова, пришлось столкнуться с решением новой, казалось бы, не свойственной тогда для танкистов боевой задачи - с обороной самостоятельного участка.
Нашим танкистам и мотострелкам приходилось сменять в обороне стрелковые подразделения и части, иногда они действовали совместно с ними, но во всех случаях они доказали, что умеют не только наступать, но и, как под Фастовом и на житомирско-радомышленском направлении, мастерски обороняться. Причем как в наступлении, так и в обороне наши части в полной мере смогли использовать свои маневренные возможности.
Без ложной скромности можно сказать, что танкисты бригады выполнили напутствие генерала П. С. Рыбалко "на новом месте держать свою марку", оправдали надежду командарма И. Д. Черняховского - продолжать славные боевые традиции. На житомирском направлении отличились все наши части, и особенно танковый батальон капитана С. Ф. Гусева. Я полностью согласен с той оценкой, что дали ему командиры частей из 121-й стрелковой дивизии, с которыми ему пришлось взаимодействовать. Так, например, командир 705-го стрелкового полка в своей докладной писал, что 25 ноября, после полудня, противник силою до батальона с восьмью танками, из которых три типа "тигр", перешел в контратаку на боевые порядки полка, оборонявшего рубеж у села Киселевка. Атака противника была яростной. Создалась угроза прорыва переднего края обороны. Танкисты батальона С. Ф. Гусева, входившие в состав противотанкового резерва, несмотря на сильный огонь, в течение двух часов успешно отражали атаки. В результате боя превосходящий в несколько раз противник вынужден был откатиться на исходные позиции, потеряв половину своих танков.