Земля викингов
Шрифт:
– Эй, заходи в дом, – насупившись и без особого гостеприимства пригласил охотник. – Только одежду скинь и помойся. Вон ведро у колодца стоит. А то воняешь, аж через весь двор чувствую.
Мальчишка не заставил себя долго ждать – сделал как было велено, молча юркнул в дом и пристроился возле очага. От обнаженного тела тут же пошел пар. Одев гостя в старые штаны и рубаху, накормив жидкой горячей похлебкой с кусочками мяса, Хаген уложил его на лавку и укрыл сверху медвежьей шкурой. Паренек впервые расслабился и, громко засопев, уснул. Сейчас он напоминал потрепанного щенка, а ведь еще вчера был похож на злого волчонка.
– Хммм, – крякнул с ухмылкой Хаген, натягивая шкуру повыше. «И как он может чувствовать себя в безопасности
С этими мыслями охотник ушел в другую комнату и с удовольствием растянулся на кровати. Впервые за долгое время у него было хорошее настроение, и это его настораживало.
Глава 2
Проснувшись, как обычно, с восходом солнца, Хаген вышел во двор и увидел, как непрошеный гость, обессиленный регулярным недоеданием, недосыпанием и одни боги знают чем еще, пытается рубить дрова, но не может справиться с громадным колуном.
– Пойдем завтракать.
Малец вздрогнул, не заметив, как во дворе появился хозяин дома. Он с трудом положил колун на место и пошел за Хагеном.
Завтракали опять в полной тишине. Охотник, помня о нежелании парня отвечать на вопросы, не спешил их задавать. Он и сам был не особо разговорчив, всегда считал, что настоящий воин должен делами, а не словами доказывать свою состоятельность.
Впервые Хаген смог внимательно рассмотреть парня, и увиденное ему очень не понравилось. Осанка юноши, расправленные плечи, слишком красивые белые здоровые зубы и еще много мелочей наводили старика на мысль, что гость не так уж и прост. Очень много достоинства. Даже слишком. Гордо задранный смешной курносый нос, внимательный взгляд, направленный собеседнику в глаза. Смотрит без страха, не прячась и не склоняя головы. Обычный люд так не держится, а тем более нищие, которых вчера отбил у разбойников на дороге Хаген.
– На-у-чи ме-ня у-би-ва-ть! – медленно, по слогам, глотая некоторые буквы, произнес мальчик.
Хаген вздрогнул. Нет, не от просьбы, которая звучала слишком необычно. А от того, что с ним разговаривали на его родном языке. Языке, которого он не слышал уже очень давно. И, несмотря на то что незнакомец говорил с большим трудом и очень медленно, охотник его понимал. Молча встав и ничего не ответив, он вышел во двор.
– Ты же ва-ряг, я ви-жу, – выбежав следом, произнес паренек. – И ты по-ня-л, что я ска-зал, зна-чи-т, я не о-ши-бся. Ты са-мый стра-ш-ный и мо-гу-чий раз-бо-й-ник и у-би-йца, ко-то-рых зна-ет свет. Я не-мно-го уме-ю сра-жа-ться, смот-ри.
С этими словами вчерашний волчонок схватил небольшую палку, встал в боевую стойку и начал делать выпады, чередуя их с ударами, вертелся на месте и вел бесстрашный бой с невидимыми врагами, в котором, судя по всему, начинал проигрывать: настолько он выдохся – взмок и обессилел.
Услышав смех, мальчонка остановился. Волосы на загривке взъерошились, он обиженно засопел, заскрипел зубами, зарычал и двинулся на обидчика, как вдруг, просвистев рядом с ним и обдав смертоносным ветерком, в стену сарая вонзился колун. Холодные струйки пота выступили на спине, а по телу предательски пробежали мурашки. В ушах сильно зашумело. На него смотрела смерть в человеческом облике. Их боялись все, от южных морей до северных, от хазар, которые приходили с востока, до напыщенных рыцарей с запада, которые так хвалились своей удалью в прошлом году у них в Новгороде. Страшными историями о морских разбойниках с севера, которые приплывали на таких же страшных кораблях, пугали всех. Ноги предательски подогнулись, а руки с палкой сами собой опустились. Как овца, что ведут на бойню, он был готов принять конец, который неотвратимо приближался. Из последних сил мальчонка старался смотреть отшельнику в глаза.
– Хочешь узнать, что такое смерть? – нависнув над ним, как огромный медведь над добычей, загремел Хаген.
– Я хо-чу ото-мс-ти-ть за сво-ю се-мь-ю!
Паренек не
– Я отомстил вчера за твою семью. Ни ты, ни тебе никто ничего не должен. Живи с миром и не вставай на путь воина. Он слишком короткий. Иди и не появляйся здесь больше. Увижу еще раз – убью.
Звучало это так обыденно и убедительно, что в другой ситуации паренек и не подумал бы противиться. Но теперь терять ему было нечего, и он решил идти до конца.
– Этот ста-рик – не моя се-мья, он спас ме-ня четыре меся-ца назад, с тех пор я бро-дил с ним, помо-гал ему во всем. И все время меч-тал о-том-сти-ть.
В какой-то момент мальчик и не заметил, как слова стали более слитно слетать с его губ:
– Я единстве-н-ный сын купца из Новгорода, что находится на восто-ке отсюда. Мы плыли на кораблях к фра-н-кам, но на нас напали твои братья. Когда последний воин пал, разбойники начали грабить и убивать раненых и плен-ных. Потом пришло мое время. Меня поднесли к их вожаку. Никогда не забуду его изрублен-ное лицо и эти глаза. Я в жизни таких не видел. Они бы-ли разного цвета и блестели ог-нем смерти. Си-ним и зеленым огнем смерти. Я каким-то чудом выпал за борт. Потом нырял, плыл, плыл и снова нырял, пока силы не покинули меня, и я не стал идти ко дну. Потом тот старик рассказал, что нашел меня на берегу и поначалу думал, что я мертв, но, обыскивая, понял, что ошибся, и вы'ходил. Пока я с ним жил, думал только о мести. – Паренек так долго хотел высказаться, поделиться своей историей, своим горем хоть с кем-то, что вы'палил все на одном дыхании. – Помоги мне, я отблагода-рю тебя, ты будешь богат, я отдам тебе все, что осталось после отца, прошу – научи меня убивать!
– Значит, ты хочешь, чтобы такой же дикарь, как те, кто лишил жизни твоего отца, научил тебя, как ты выразился, убивать? – перешел с родного на язык франков Хаген, думая, что этот язык мальчишка понимает лучше. – Да знаешь ли ты, кто мы? Мы воины, которые рождаются с мечом и умирают с ним. Война для нас – это не способ наживаться, это образ жизни, путь к великим предкам. И чем славнее жизнь и смерть воина, тем ближе он будет сидеть на пиру у Одина. Путь к смерти в битве – это путь в другую жизнь, путь в Валгаллу. Мы воины, быть может, лучшие на этом свете. Возвращайся домой и скажи своим, что западные земли богаты, но очень опасны, потому что здесь хозяйничают викинги! Иди и благодари своих богов за то, что я не убил тебя за те оскорбления, которые ты тут произнес о моем народе! Раньше и за меньшее я отрубил бы тебе голову и скормил ее свиньям.
В голове у Хагена боролись два человека. Один говорил ему, что все это ложь. Другой – что щенок абсолютно прав. Да, викинги в большинстве своем просто разбойники, и он, Хаген, к этому выводу давно пришел сам. Но такое говорить о своем народе не позволит никому, даже если это так.
– Но как же мне быть? – так же на фракийском – со смешным акцентом, но довольно бегло ответил мальчишка. – Я не вернусь домой, не отомстив за отца этому разбойнику. Знай, я все равно доберусь до него!
– И тогда он убьет тебя или прикажет убить своим воинам, что более реально. А может, продаст тебя в рабство маврам. Это тяжелее, но приятнее, чем быть скормленным заживо волкам на потеху простому люду. А что было не так с его глазами? – неожиданно вспомнил отшельник.
– Они были разного цвета и блестели огнем смерти. Синим и зеленым огнем смерти, – завороженно пробормотал юноша.
Паренек еще бубнил себе под нос, описывая ужас недавних событий, а Хаген уже ничего не слышал. Под рубахой между лопаток стало мокро и липко. Охотник задышал чаще. Опытный воин, увидев его со стороны, мог бы подумать, что он готовится к битве, к смертельной схватке.
Злую шутку с отшельником решила сыграть судьба, а он уже подумал, что боги прокляли его и предали забвению.