Земля за океаном
Шрифт:
Послеколумбовский «белый десант» на пространствах от Флориды до холодных заливов Канады высаживался не тотчас, не в два-три года. Сначала приходили разведчики. Ощупью, страшась мелководий и невидимых скал, деревянные каравеллы (20 метров всего длина!) искали удобные бухты. Уже не только испанцы, но также и англичане, французы, голландцы спешили к новой земле. И все вели себя одинаково – искали легкой добычи.
На восточном побережье золота не нашлось, но было нечто почти равноценное – бобровые шкурки. Меха стали главным товаром, приходившим из Нового Света в Европу. И это золото поначалу не надо было где-то искать. Оно само текло к кораблям. Индеец, променявший пару бобровых шкурок на ножик и зеркальце, считал бледнолицего чудаком, мало что смыслившим в жизненных ценностях. Торговля была временами такой азартной, что индейцы, променяв принесенные шкурки, «меняли одежду с плеча и уходили
Дружелюбие и доверчивость преобладали при первых встречах. К белым гостям выходили с обрядом гостеприимства: танцевали, играли на тростниковых флейтах. Угощения тоже были обильными – «вождь прислал… 2000 носильщиков с грузом кроликов, куропаток, маисовых лепешек и жареной индюшатины». Однако скоро аборигены земли поняли, что за народ пришельцы. Обман, вероломство, жадность, грабеж, убийства за связку бобровых шкурок. Индейцы продолжали торговлю, но уже с поправкой на характер партнеров. Подданный французского короля Верраццано в 1524 году записал: «Местные жители предпочитают держаться поодаль. В деревню пустить нас явно не пожелали. Торговать согласились, но сами при этом неизменно располагались на вершине утеса, откуда на веревках спускали товары в корабельные шлюпки, то и дело предупреждая криком, чтобы лодки не подходили слишком близко. В обмен не принимали ничего, кроме ножей и рыболовных крючков… Окончив торговлю, краснокожие принимались жестами выражать свое презрение и делали это с бесстыдством…»
Однако и сто лет спустя после этого замечания «торговля железом» давала возможность до отказа наполнить трюмы бобровыми шкурками. Индейцы к этому времени уже стали, кажется, понимать, что гости из дома хозяев вовсе не собираются уходить. Чужеземцы явились в страну, чтобы остаться в ней навсегда. Вот тут дело дошло и до скальпов. И хотя плацдарм «десанта белых» был в это время ничтожным – всего лишь какие-то точки на побережье в тысячи километров, – единого фронта против вторжения не было. Индейцами битва была проиграна еще в ту минуту, когда матрос Колумба Родриго закричал: «Tierra!»
Плацдарм на берегу, обращенном к Европе, неумолимо стал расширяться. И там, где белый человек поселялся, индейцы были помехой. Их убивали, прогоняли, теснили. Иногда земля у индейцев «покупалась вполне благородно». Остров Манхаттан (нынешний центр Нью-Йорка) куплен голландцами «за безделушки стоимостью в 24 доллара». Практиковалась покупка земель по принципу «на ходу». Добродушные хозяева, ощущая за спиной еще не тронутый материк, соглашались на такую продажу, получая за землю все те же ножи, зеркальца, ружья, одеяла и лошадей. Белый получал столько земли, сколько в состоянии был пройти пешком непрерывно в продолжение «дня, ночи и еще дня». Но даже этот открытый обман умножался обманом. Покупатель заранее намечал тропы сквозь заросли и для ходьбы нанимал специального «марафонца». Даже очень выносливые индейцы (а они-то умели ходить!), контролируя куплю-продажу, не поспевали за нанятым ходоком. В результате земля, которую белые получали, была намного больше угодий, которые им собирались продать.
Позже индейцев попросту прогоняли с земель, переселяли в места, до которых очередь освоения еще не дошла. Важные персоны белых (в том числе президенты) заключали «земельные договора», сидели с краснокожими вождями у ритуальных костров, посасывали «трубку мира» и истребляли в конце концов индейцев всеми возможными средствами. «Убивайте бизонов. Краснокожим нечего будет есть, и они вымрут». Это инструкция белого генерала. (И это было убийственно верное средство!) Убивали индейцев также картечью и оспой, продавая им зараженные одеяла. Остатки их гнали на запад, гнали по мере захвата все новых и новых земель. Из Европы белые колонисты привезли в Америку пчел. На девственных землях «домашние насекомые» быстро дичали и двигались в глубь территории с опережением фронта переселенцев километров на сто. Индейцы со страхом глядели на «муху белого человека». Появление пчел служило сигналом: «Идут! И уже близко…» С отчаянием обреченных и мужеством, достойным лучших воинов на земле, индейцы защищали свои земли и право на жизнь. Но что могли сделать дети природы против расы людей, покинувших каменный век на тысячи лет раньше их, краснокожих!
Железная дорога, соединившая в середине прошлого века Восток и Запад Соединенных Штатов, сделала для белых людей доступными последние прибежища прежних владельцев земли-Америки. С грустной улыбкой читаешь о попытках индейцев отстоять эти прибежища: «Вожди племени сиу принимали паровоз за „большого коня“ и посылали отряды молодых воинов арканить паровозную дымовую трубу, чтобы „взять коня в плен“.
Все кончилось учреждением
Честные люди Америки испытывают угрызение совести за судьбу индейцев и признаются в этом. Прославленный киноактер Марлон Брандо сказал журналистам: «С индейцами мы заключили четыреста договоров. И ни один из них не выполнили. И однажды наступил момент, когда мы начали истреблять индейцев физически, экономически, духовно и весьма преуспели в этом малопочтенном занятии». Мы видели памятник индейцам, павшим от руки завоевателей. Он поставлен самими индейцами на братской могиле жертвам последней крупной резни. Это один из немногих памятников истребленным индейцам. Зато сама земля хранит о них память. Прочтите вслух: Миссисипи, Миссури, Ниагара, Потомак, Огайо, Гурон, Мичиган, Небраска, Дакота, Аппалачи, Саскуэханна… Это индейские названия рек, озер, равнин и горных цепей. Памятник этот вечный. Читая на картах звучные самобытные слова, не забывайте: это была земля людей, которых Колумб по ошибке назвал индейцами.
А что земля? Сама земля, найденная Колумбом, она все та же, что и пятьсот без малого лет назад, или она изменилась? Изменилась! И очень сильно. Не так уж давно это всех радовало. Теперь перемены многих печалят. И потому так велик интерес «изначальной земле». Какой была? Вопрос этот волнует не только американцев. Милостью истории Новый Свет был дан человеку нетронутой, первозданной землей. Это «модель на ладони». Каждый шаг человека тут виден отчетливо, пятьсот лет – всего лишь секунда в жизни Земли.
В последние годы в Америке издано много книг, посвященных «изначальной земле», Пожалуй, лучшей из них надо назвать обширный труд Джона Бейклесса «Америка глазами первооткрывателей». Серьезную книгу, написанную по документам (и с приведением их), читаешь так же, как в детстве читал Фенимора Купера. Достоинства книги определило счастливое сочетание в личности автора: искусствоведа, философа, историка, журналиста, книга у нас издавалась («Прогресс», 1969). Заметки эти – результат прочтения не одной книги, но большая часть кавычек (там, где речь идет об Америке изначальной) – ссылка Бейклесса и на источники, им приводимые. Итак, триста-четыреста лет назад… Землю с подплывающих к ней каравелл сначала чувствовали, а потом уже видели. На многие километры в океан уходил сладчайший запах лесов, цветущих лугов, земляники, аромат можжевельника, который индейцы жгли в кострах. «Запах был настолько силен, что мы были убеждены: берег уже недалек». Нетронутая земля! Это сразу увидели все, кто ступал на нее. Первая экспедиция англичан, вернувшись в Лондон (в 1584 году), объявила, что «застолбила» землю под названием Вингандакоа. (Позже выяснилось: туземец, не зная, что у него спрашивают, вежливо сказал: «Вингандакоа!» – «Какие на вас красивые одежды!») Тщеславная королева Елизавета в свою честь приказала назвать эту землю «Вирджиния» («Девственница»), не подозревая о том, что название годилось бы и для всей Америки.
Что значит девственная земля? Европа в то время тоже еще не знала особенной тесноты, и не было жалоб на истощение земли. В центре Лондона прямо с моста ловили лососей. Еще не выбиты были окончательно туры. В литовских лесах обильно водились родичи американских бизонов – зубры. (Перед Грюнвальдской битвой их мясом кормили войско.) В черте нынешней Большой Москвы били медведей и глухарей. А войско Ивана Грозного в походе на Казань питалось в пути лосятиной. И все же новые земли потрясали европейцев – «какими создал их бог, такими они и лежат». Перейдя от торговли к промыслу мехов, трапперы, двигаясь понемногу от побережья в леса, видели: все реки, озерца и болота – в бобровых плотинах. «За ночь траппер мог добыть тридцать бобров». Еще не пристав к берегу, моряки видели совсем не пуганных белых медведей, «видели множество рыб, похожих с виду на лошадь» (моржи!). Дичь не страшилась людей. На островах моряки встретили птиц «размером с гуся и в великом множестве». И ни одна не взлетела. Птица просто не умела летать. Врагов у нее не было. Человека она не знала. И вот он явился. Птиц убивали дубинками. «За один час можно загрузить птицей 30 больших баркасов». Так начиналось избиение бескрылой гагарки. К началу нашего века ни одной этой птицы на Земле уже не было. А сидели они когда-то на прибрежных камнях Америки, «тесно прижавшись друг к другу, как булыжники на мостовой».