Земля за океаном
Шрифт:
Итак, две цепких, берущих за горло руки у проблемы: где взять? куда деть? А «мельница» продолжает вертеться, и все ужасно боятся не только остановки ее для какого-нибудь ремонта-наладки, но даже и замедления. Где выход?
Сложные переплетения всех проблем эксплуатации и загрязнения среды ставят под угрозу существование жизни в широком ее понимании, не исключая самого человека. Капитализм, стихия «общества потребления» – неисправимые виновники этой беды. Но в этом месте поставить точку – значит допустить упрощение проблемы. Развитая индустрия в любом месте Земли уже сама по себе, конечно, наносит ущерб природе. Это реальность, с которой надо считаться. Заблуждаться на этот счет крайне опасно. Оптимистический выход из положения,
Какое общество может следовать этой программе? Американцы сейчас много и мучительно размышляют. Дальновидные люди уже не удовлетворяются рассмотрением проблемы только с точки зрения растущей численности людей на Земле и ограниченности природных ресурсов. Реальность заставляет видеть и социальные грани проблемы. «Честно говоря, – пишет видный биолог, – свободное предпринимательство и человеческие потребности едва ли можно совмещать на протяжении длительного времени. С точки зрения длительной эволюции свободное предпринимательство при использовании природы – близорукая и непростительная роскошь». И продолжение той же мысли: «Если мы не поймем… (ученый имеет в виду понимание законов социального развития. – Авт.) и не будем действовать достаточно быстро, то нас опрокинет социальная и экономическая система, созданная, но не управляемая нами» (Дж. Форрестер. «Мировые динамики»).
Почти любая попытка анализировать взаимодействие экономики и природы не обходится без слова планирование. «Двадцать лет назад понятие охраны природы имело в виду защитные меры. Сегодня охрана среды – это плановое управление природными ресурсами и экономикой. Слово социализм при этих размышлениях стараются обходить либо ставят знак равенства между двумя индустриальными державами по губительному давлению на природу. И все же сравнения, сопоставления неизбежны. Вот образец. «Последние действия правительства (имеется в виду Правительство СССР. – Авт.) знаменуют более энергичный экологически направленный контроль в планировании развития промышленности. В этом, разумеется, социалистическая система имеет важное практическое преимущество перед системой частного предпринимательства». Это пишет авторитетный эколог США профессор Барри Коммонер, человек независимый, стоящий в делах охраны среды выше границ политики. Но практически то же самое пишет и журнал «Ньюсуик», родное и преданное дитя американской социальной системы. «Трудно представить себе, что окружающую среду удастся сохранить без изменения в американских условиях частного предпринимательства». Но как увязать стихию рынка и производства с планированием, с равномерным распределением населения и промышленности по стране, с контролем расходования природных ресурсов? На этот вопрос ответа нет.
На пожаре ведут себя по-разному. Есть зеваки – «на наш век хватит», есть паникеры – «вот он, предсказанный конец света!», но, как правило, больше всего людей, готовых, «кто с багром, кто с ведром», тушить пламя. Можно перечислить множество трогательных историй, как простые люди Америки спасли знаменитое дерево, выкупали у частника подлежавшую вырубке рощицу, как с помощью растительного масла и кукурузной муки очищали умиравших от нефти птиц.
В газетах много писали о таинственном человеке, по ночам затыкавшем сточные трубы (отравляли воду в какой-то речушке). «Злоумышленника» наконец нашли. Им оказался добрый больной старик. Ему ли надо было заботиться о чистоте речки? Но так уж устроены люди, они обязаны
Среди всякого рода эксцентричных протестов – нередко в Америке только так можно привлечь внимание к какой-либо проблеме – можно назвать публичные похороны автомобилей, сидения на срубленных деревьях, перевозку мусора к порогу государственных учреждений. Свою бунтарскую долю в этот процесс внес известный киноактер Марлон Брандо, купивший где-то в тропиках необитаемый крошечный островок. «Я хочу доказать, что можно жить, потребляя гораздо меньше энергии, и плевать на ресурсы современного мира. Мы уж как-нибудь обойдемся без нефтяных монополий, бензиновых картелей, стали и автомобилей. Мы не допустим, чтобы за наш счет жирели паразиты высасывающие кровь из современного общества развитой техники». Сказано сильно. Но многим ли по карману острова тропиков. И где они, эти острова для спасения?
Голос совести
На острове Путинбей (озеро Эри), идя по лужайке, мы увидели двух мертвых птиц. Догадываясь о причине их гибели, мы все же спросили проходившего человека: что бы это могло значить?
Он оглядел птиц и, пряча очки, сказал со вздохом всего одну фразу:
– Это значит, джентльмены, что мисс Карсон была права.
Человек был вполне уверен, что мы знаем, кто такая мисс Карсон, понимаем связь между гибелью птиц и фамилией женщины. Мы действительно это знали.
Мы знали, что мисс Карсон в живых уже нет. Знали, что эта женщина в несколько дней взбудоражила всю страну. У одних она вызывала беспредельное уважение, другие готовы были испепелить ее ненавистью. Известность этой женщины мгновенно перешагнула границы Америки. И всюду общее возбуждение разделяло людей на два лагеря. Мимолетная фраза – «мисс Карсон была права» – говорит не только о продолжении десятилетнего спора, но также и о признании человека, сказавшего людям что-то чрезвычайно для них важное.
Рассказ о Рэйчл Карсон следует начать с одного открытия, отмеченного в 1948 году Нобелевской премией. Перед войной, работая с химическим веществом, синтезированным и описанным немцем Цейдлером, швейцарец Пауль Мюллер обнаружил, что вещество это даже в ничтожных дозах смертельно для насекомых. Был исследован механизм действия препарата. Партию порошка, выпущенного фармацевтической фирмой, отправили на пробу в США. И отсюда пришел восторженный отклик: феноменальное средство, действует безотказно!
Шла война. Из насекомых наибольшую опасность для человека представляли вши, мухи и комары – разносчики эпидемий. Порошок блестяще справился со своим назначением. Им пропитывали материю для солдатского белья, подсыпали в побелку для стен, опыляли болота и свалки. К концу войны препарат уже имел столько заслуг, что был окрещен «открытием века». Его испытали в борьбе с вредителями растений – и опять триумф: ни одной козявки на поле не оставалось.
Полностью название препарата невозможно выговорить ни на одном языке – дихлор-дифенилтрихлорметилметан. Зато сокращенное его название «ДДТ» сразу все проясняет Сегодня многим известен коварный характер этого «химического чуда». Домашние хозяйки, борясь с мухами, уже обходят порошок ДДТ, от него отказались большие сельскохозяйственные округа и целые государства, ему вынесен обвинительный приговор на Всемирном конгрессе по охране среды в Стокгольме…
Неужели не нашелся хоть кто-нибудь, кто предвидел бы это в первые годы появления ДДТ? Сейчас вспоминают этих людей. Их было немного, но они были. Зоолог Мичиганского университета Дж. Уоллес сказал тогда: «Мы увидим в ближайшие десятилетия величайшее истребление животных, большее, чем когда-либо в истории Земли. Яды – это хуже сведения лесов, охоты, хуже мелиорации, засухи, загрязнения промышленными отходами». Но это «академическое предсказание» никто и слушать не захотел, так велики были явные достоинства ДДТ. Вокруг него совершалась буквальная пляска радости.