Земля за Туманом
Шрифт:
Ну и что это за хрень?! Что все это значит?! Контрабанда и расчлененка в одном бауле?
Потом Косов разглядел, кого именно расчлененка. И не он один разглядел.
— Пи-и-и-с-ц-с-с! — ошалело просипел Грачев. — Алибек!
Секундная пауза показалась вечностью.
Глава 17
Дарственный турсук все-таки был развязан. Дары — и золото, и голова Алибека-дээрэмчина — вывалились под ноги коней.
Дальше было еще хуже.
Молодой харагуульный нукер, вытряхнувший чужие
Унбаши, поставленный над русинами, никоем образом не воспрепятствовал наглецу и никак его не покарал. Стоит, вон, вцепившись в свою железную трубку-гаахан, хлопает глазами на разбойничью голову…
— «Капитан-точняк-золото-мля-зуб-даю!»
Русинский нукер украдкой сунул пару монет в тесный кошель, нашитый прямо на штанах.
Воровал!
Вот значит как? В землях Великого хана стража охраняла караванные пути, дабы никто не смел препятствовать иноземным купца вести торговлю и тем способствовать процветанию империи. Здесь же, за Туманом, разбой творили даже те, кто должен был оберегать дороги от разбойников!
Далаан в сердцах скрежетнул зубами: они ведь сами только что отдали русинским нукерам-дээрэмчинам свое оружие. И как теперь защитить дары? Как покарать посягнувших на них наглецов?
Далаан покосился на Дэлгэра. Тот был бледен. Глаза — прищурены. На скулах сотника ходили желваки.
Горе тому, на кого гневается Дэлгэр!
Сотник вновь направил лошадь на русина, воровавшего монеты. Копыта прохрустели по золотой россыпи.
— «А-ну-стоять-твою-мать! — словно проснувшись, унбаши харагуульной стражи вскинул железную трубку. — С-кобыл-слезли-все-живо!»
Поздно! Правая рука Дэлгэра уже мелькнула в воздухе.
Да, оружия в ней не было. Зато в руке была плеть.
Короткий взмах. Свист тугой кожаной косицы.
Хлесткий удар.
Дикий вопль…
А вот этого не ожидал никто. Плетеная нагайка с кожаным шлепком на конце обрушилась на голову и плечо Грачева. Плеть стеганула звонко, сильно.
Слетела сбитая фуражка. Звякнул об асфальт выроненный калаш. Сержант, схватившись за лицо, рухнул как скошенный.
— А-а-а-а! — Грачев откатился к машинам. Между пальцами сильно кровило. На пыльном асфальте остался отчетливый красный крап.
— Сук-сук-сук-ля-а-а! — визжал Грач.
Сопротивление?! При исполнении?! Похоже, стрелять все-таки придется.
Косов поднял ствол автомата.
— …А-а-а! У-у-у! — выл, не умолкая, Грачев.
Азиат с плетью невозмутимо сидел в седле.
— Ах ты ж, су-у-у! — Косов нажал на курок.
Автомат в руках капитана отрывисто громыхнул.
— …ка-а-а!..
Первая очередь — предупреждающая, длинная, в полмагазина, — веером пошла вверх. Выстрелы загрохотали перед самыми лошадиными мордами. Пули засвистели над головами всадников. На асфальт посыпались стреляные
Второй очередью Косов был готов садануть по лошадям, а уж третьей… Хватило одной. Первой.
Вообще-то автоматная стрельба способна напугать многих. Но такой реакции Косову видеть еще не доводилось.
Па-па-па-бах!.. По ушам словно ударили тугие воздушные ладони.
Это было еще громче и страшнее, чем рев тэмэр тэрэг на каменном пути. Это было похоже на гнев всемогущего Тэнгри, однако это не было его гневом. Небо оставалось ясным и безоблачным. Страшное и необъяснимое происходило не там, наверху, а здесь, на земле, на русинском харагууле.
Железная трубка-гаахан, дернувшаяся в руках русинского десятника, извергла оглушительные громовые раскаты и короткие пламенные вспышки. «Огненная трубка! — промелькнуло в голове Далаана. — Галтай гаахан!»
…Па-па-па-бах!.. Да, странное оружие русинов метало вовсе не бесшумные стрелки-сюцзянь, оно плевалось огнем и громом. Впрочем, не только ими. Откуда-то сбоку, из узкой щели галтай гаахан брызнула россыпь блестящего металла. Маленькие цилиндрики покатились под копыта обезумевших лошадей.
От грохота звенело в ушах и путались мысли в голове. Перепуганные кони шарахнулись в стороны, налетели друг на друга, на русинские колесницы, на невысокие каменные блоки ограды, на железные шипастые ленты. Огражденная площадка харагуула вдруг оказалась слишком тесной. Кони и люди мешали друг другу.
…па-па-па-бах!.. Все произошло слишком быстро и слишком неожиданно. Потрясение оказалось столь велико, что дать русинам должный отпор никто не сумел. Да и как сопротивляться без оружия да на взбрыкивающих лошадях?
Упал Дэлгэр. Вывалились из седел еще несколько всадников. А кто-то сам соскользнул на твердое покрытие харагуульной площадки и, прикрыв голову руками, взывал к милости Тэнгри.
Хуурмаг сплоховал. Конь Далаана сбил кого-то с ног и споткнулся сам, сбросив всадника через голову.
Слетел и откатился к русинским повозкам шлем.
Грохот стих.
— «Всех-в-наручники-нах-х!» — донеслось до Далаана как сквозь вату.
…ах-ах-ах! В ушах все еще шумело.
Он попытался встать. Не смог. Кто-то подскочил сзади. От сильного удара по затылку на миг потемнело в глазах. Еще удар, еще…
Далаана бросили лицом в землю, придавили коленом, заломили руки за спину. Что-то щелкнуло и сдавило запястья.
Вывернув шею, Далаан увидел, что удержаться в седлах сумели только Тюрюушэ и Тюрюубэн. Однако русины, вцепившись в длиннополые цувы и пустые сабельные ножны, уже стаскивали безоружных братьев на землю.
Что-то басовито кричал бродник: видимо, Плоскиня еще надеялся образумить русинов. Напрасно надеялся. Русинский унбаши ударил железной трубкой под шлем толмача. Бродник упал. Какой-то харагуульный нукер навалился на Плоскиню и сковал ему руки блестящими браслетами с короткой цепочкой.