Земля
Шрифт:
Фант побродил вокруг фонтана и вернулся к третьему заместителю венецианского дожа. Как ни странно, но того постигла разительная перемена. Видимо, он выспался, потому что пересел в другое кресло — ближе к похорошевшей Иоланте — и что-то сладко ей ворковал.
— Директор, наверное, скоро будет. Может быть, и пустит, кто его знает. Я-то человек маленький,— запел явно недооценивавший себя толстяк, фальшиво-преданно поглядывая на Фанта, но ежесекундно умильно стреляя глазками в сторону Иоланты. Вероятно, раньше он ее просто не заметил со сна.— А вы как к нам добрались — вакуум-каром или монорельсом?
«Велосипедом», —
— На монорельсе ехали,— через силу по-доброму объяснил он.— Командировочные тратили. Полдня убили на дорогу, и вот такая незадача.
— Да… да…— сочувственно вздыхал толстяк.
— Это — тоже писательница,— неожиданно ляпнул Фант, указывая на Иоланту.— Популяризатор науки. Кстати, специалист по погодной механике Земли. Досконально знает свою область. Магистр метеорологии…
Иоланта разинула рот. Толстяк тоже. А Фанта неудержимо несло дальше.
— Вот скажите,— летел он на крыльях бесплодной наглости,— каким образом вы фиксируете в земных океанах возникновение высокотемпературных аномалий? По-моему, для этой цели должны использоваться инфра-телескопы, но можно регистрировать аномалии и другим способом — анализируя микроаберрации гравитационного потенциала Земли. Ведь так?
— Э-э… Да-а…— ошарашенно протянул третий зам.— Оно, конечно… Так сказать, потенциал… Аномалии…
— Позвольте, я запишу это на фонокристалл,— убийственно вставил Фант и полез в сумку. (Интересно, что он мог оттуда выудить? Я думаю, что, если бы блеф не удался, все, что ему оставалось сделать, это извлечь махровое полотенце и изо всей силы шлепнуть противного заместителя дожа по голове.)
— Нет-нет, не надо,— заторопился вспотевший толстяк, беспомощно оглядываясь по сторонам. Он очень боялся ответственности. Он вдруг подумал, что перед ним не писатель, и уж совсем не авантюрист, а совершенно наоборот — некий ловкий инспектор, задумавший как-то коварно использовать его слова. И хоть вины за собой страж не чувствовал, в его взбудораженном мозгу всплыла бредовая картина товарищеского суда, где в качестве вещественных доказательств представлены фонокристаллы.— Я коротко. В двух словах. Высокотемпературные линзы в океанах действительно играют важнейшую роль в погодообразовании. Знаете, зарождение циклонов и прочее…
— Конечно. Я много читал об этом,— важно изрек Фант.
— Метеорологический отдел нашей Обсерватории — в числе прочих задач — изучает эти линзы, рассчитывает пути перемещения воздушных масс и температурных фронтов и выдает рекомендации. Вот и все, что я знаю. Извините, я сейчас.— И толстяк резво побежал вверх по лестнице.
Фант торжествовал победу. Но Иоланта была в ярости.
— Позорить меня вздумал? — жарко зашептала она.— Вот беда-то на мою голову! А если он сейчас настоящего специалиста-синоптика приведет? О чем я с ним говорить буду? О дождике в четверг? Совсем заврался, пис-с-с-сатель!
Слышал бы читатель, сколь разнообразное содержание вложила Иоланта в это последнее слово! Между прочим, буквально последнее, ибо она поджала губы и надолго замолчала. Подавленно молчал и Фант. И неизвестно, как долго безмолвствовали бы мои горемыки, если бы по лестнице не скатился снова изменившийся толстяк. Он опять лучился довольством.
— Директор-то на месте! И как
Самое интересное, что за все время, пока Фант с Иолантой были в Обсерватории, створки лифта ни разу не раздвигались и оттуда никто не выходил.
Фант поднялся ярусом выше. Здесь обстановка была более деловой, хотя с прежними претензиями: полированное светлое дерево, путаница одинаковых безликих дверей, в которые хотелось униженно скрестись с каким-нибудь прошением. Молчаливые экраны вместо окон. И секретарша за терминалом. Фант закрыл глаза. Он решил, что неким чудом перенесся на, положим, сто пятнадцатый этаж одного из нью-йоркских небоскребов и без проволочек попал в правление какого-нибудь «Чейз Манхэттэн Бэнк». Сейчас выйдет моложавый седовласый директор и вежливо осведомится, сколько миллионов долларов уважаемый клиент желает положить в банк. «Двадцать пять рублей»,— честно ответит Фант, вытащит всю свою сегодняшнюю наличность и смело откроет глаза. И, может быть, успеет еще, перед тем как его спустят с лестницы, увидеть мельком в экране-окне краешек Гудзонова залива или даже далекую Статую Свободы с толпящимися в факеле туристами.
Наш герой передернул плечами и отбросил мистику. Он знал понаслышке, что в небоскребах нет лестниц — сплошные лифты.
Секретарша коротко посмотрела на Фанта и кивнула на одну из дверей. «Директор Обсерватории,— прочел Фант.— Прекрасная должность… И главное, звучит. Хотел бы я быть Директором Обсерватории? Нет, наверное. Все-таки мелко. Если уж руководить, так жилсектором Орпоса. Или микроволновым пучком. Или орбитой. Директор Орбиты — вот это по мне. Обязательно подам заявление на конкурс…» С этой мыслью Фант переступил порог кабинета…
Десяток белых телефонов, видеопанель, обзорный экран во всю стену, терминал и умопомрачительный сейф. Всем сейфам сейф. В этом никелированном амбаре, очевидно, хранились планы работы Обсерватории на ближайшее тысячелетие и еще оставалось место для раскладушки на случай непредвиденной ночевки.
— Садитесь, пожалуйста.— Директор Обсерватории даже привстал, чтобы почтить появление Фанта.— Итак, вы…
— Писатель.
— Очень, очень приятно. И вы хотите…
— …попасть в обсервационный зал.
— А командировочного предписания у вас…
— …нет.— Фанту очень не понравилась манера Директора вести разговор. Она оставляла минимум возможностей для перехвата инициативы и походила на игру скучающего гроссмейстера с первой доской окраинного микрорайона.
— А вы знаете… у нас санитарный день,— Директора словно осенило. Казалось, он и сам до последнего момента не очень-то сознавал, сколь важное мероприятие лежит на его плечах.
— Увы, знаю…— молвил Фант,— но…
Не стоит повторять все доводы нашего героя. Они остались без изменений. Добавим разве, что причину отсутствия предписания он несколько видоизменил. На этот раз документ был затребован в КПШ — контрольно-пропускной шлюз: на предмет разрешения вылета на ближайшие сопредельные станции — ГеоСат и КомСат. Сведущий читатель понимает, что для искушенного человека подобный мотив — опять-таки детский лепет. Но Директор, между прочим, слушал вполуха. Он больше доверял глазам. А глаза его смотрели на петушиную рубашку Фанта. И что они думали, эти глаза, пока неизвестно.