Земля
Шрифт:
Но люди, завороженные музыкой, стояли, сбившись в тесный круг, словно и не слышали выкриков матери Сун И.
Танцы в разгаре. Охваченный порывом, Ли Се Бан прямо с кувалдой в руке выскочил на середину круга и стал весело отплясывать. Вслед за ним вышла вдова Ко Се Бана. Придерживая подол юбки, она закружилась вокруг Ли Се Бана. А музыка становилась все зажигательнее, и пляшущие в порыве усердия откалывали все коленца, какие только знали.
Мать Сун И, видя, что на нее никто не обращает внимания, подошла к танцующим.
— Ой, ну и славно же! Так и быть, спляшу
Сняв с головы платок и размахивая им в воздухе, она маленькими шажками вошла в круг. Танцевала она хорошо: научилась еще в молодости, когда торговала сури.
— Эх-хе-я, хор-ро-шо!.. Рады земельной реформе мы; Землю она подарила нам; Риса посеем мы вволюшку, Будем богаты и счастливы! Чье ж это благодеяние? Новая власть это сделала, Наш генерал Ким Ир Сен!..Мать Сун И двинулась в такт музыке по кругу, и все горячо захлопали ей. Ли Се Бан и вдова Ко Се Бана разошлись еще пуще. И люди восторженно смотрели на пляшущих.
Вдруг посреди танца, буйного, как вихрь, вдова Ко Се Бана ничком упала на землю. Музыка сразу оборвалась. Все решили, что у вдовы закружилась голова. Она лежала и плакала навзрыд, била по земле руками, причитала горько:
— А-и-го! Почему ты покинул нас, не дожил до такого праздника! А-и-го!..
И люди поняли, что вспомнила вдова среди веселья своего несчастного мужа, которого невзгоды довели до петли.
Мать Сун И бросилась к ней и, приподняв, начала уговаривать:
— Полно, перестань… Ну, что ревешь? Плачем ты его все равно не воскресишь! Лучше мы выпьем за него по чашке сури!
Но и у матери Сун И на глазах навернулись слезы.
Музыка кончилась, и люди пчелиным роем поспешили к месту, где их ждал обед. Они расселись за обеденными столиками: старики — со стариками, молодые — с молодыми, женщины — с женщинами.
У каждого столика стоял огромный глиняный горшок с дымящимся супом. Те, кто не пил сури, получили суп первыми.
— Эх, и хорош же суп! Ну и горяч…
Держа чашки в руках, дуя на суп, люди отпивали по нескольку глотков… Потом, развязав свои котомки, они доставали паб [62] , высыпали его в суп и с аппетитом принимались за еду.
Любители выпить толпились вокруг матери Сун И. Дождавшись своей очереди, крестьянин выпивал рюмку сури, брал несколько ломтиков мяса и, закусив на ходу, возвращался к своему столу.
Если кому недоставало стакана или рюмки, мать Сун И наливала сури прямо в крышку от посудины с пабом.
62
Густо сваренный рис, употребляемый вместо хлеба.
Под влиянием веселой музыки и хмеля, за аппетитным обедом изрядно уставшие люди приободрились, почувствовали себя помолодевшими.
Пожилые
Тю Тхэ Вон пристроился к этой компании под предлогом незаменимости: никто лучше его не умел разливать сури.
— Ну что ж, давайте выпьем по рюмочке! — он налил всем сури и первую рюмку поднес председателю волостного народного комитета.
Мать Сун И, разделавшись с сури, разливала теперь гостям горячий суп.
Тё Дэ Мо, как всегда, подшучивал над Ли Се Баном:
— Ты, кажется, на собранье-то выступал против поднятия целины, зато отплясывал сегодня лихо. Как говорится: кисет из холста, да узор шелковый… Ха-ха-ха…
— Когда ж это я был против? Просто я думал, что мы этой работы не осилим, и струхнул малость, — оправдывался Ли Се Бан, поднимая рюмку с водкой.
— Вы очень хорошо плясали! Выпейте и мою долю. — Кан Гюн пододвинул Ли Се Бану свою рюмку.
В это время к столу подскочила мать Сун И; она отобрала у Тю Тхэ Вона чайник с сури и сердито затараторила:
— Ну, а ты сюда чего подсел? Усы отрастил и думаешь, что уже старик! Сури вкуснее, когда его разливает женщина!
С этими словами она по кругу, начиная с гостей, принялась разливать сури.
— Плесни и мне! — и Тю Тхэ Вон подставил пустую рюмку.
— Подождешь; дай сначала гостям налить.
— Ха-ха… А дорого стоит твое сури!
— А ты как думал? Вон у этого дяди, — мать Сун И, смеясь, взглянула на Пак Чем Ди, — каждая песня пятьдесят вон стоит!
— Правда! Дядя Пак Чем Ди, спойте вашу любимую песню «Хынтхарен», которая стоит пятьдесят вон!
— Какую там песню! — махнул рукой Пак Чем Ди и поморщился от крепкого сури. — И сейчас, лишь вспомню об этом, — зубами скриплю! Нет, уж давайте лучше послушаем, как Хван Чем Ди припаял ручку изнутри!
За столом расхохотались:
— Как это изнутри?
— Что ты чепуху-то мелешь! — покраснев и улыбнувшись смущенно, сказал Хван Чем Ди. — Ничего такого и не было…
— Как же это не было? Ладно уж, не отпирайся. Раз люди просят — надо им рассказать. Вот послушайте-ка… Хван Чем Ди в молодости был бродячим паяльщиком. Только такие дураки, как я, не могли ничего придумать, ковырялись в земле да гнули на богатеев спину. А Хван Чем Ди был человек умный, способный: сумел стать паяльщиком. Забрел он однажды в какую-то деревню, идет и кричит: «Кому паять, кому паять; паяю все, что под руку подвернется: крышку чугуна, крышку сковороды, крышку чашки, крышку горшка!» Словом, перечислил он все крышки, какие только бывают. И вот вынесла какая-то женщина крышку от бронзового горшка с оторванной ручкой. И попросила, чтоб он припаял ручку попрочнее, и снаружи и изнутри. Хван Чем Ди припаял ручку изнутри и стоит ждет, пока выйдет к нему хозяйка… Ха-ха-ха! Нет, прямо невозможно удержаться от смеха!..