Землячки 3. Интерес
Шрифт:
– Всё. До свидания.
Она, счастливая, летела до своего транспортного, не чувствуя ног -- первые деньги, большие деньги! Подъёмные выдали, дорогу оплатили! Ура! Нина встретила её предложением:
– Аксана, а что если мы тебя отпустим до вечера домой, а часов в девять ты придёшь подежурить?
– Это как?
– Да мы в последний рабочий день месяца всегда так делаем, чтобы быстрее все путёвки собрать, и водители это знают, к тому же завтра-то выходной, все сегодня постараются сдать, даже если кто ночью приедет.
– И до скольки?
– Хоть бы до двенадцати. Всё легче утром будет. А до девяти
– А мне и обсчитывать?
– Нет, завтра трое всё обсчитаем.
– Я согласна, всё хорошо придумано, я здесь рядом.
– Ну вот и славно, тогда иди отдыхай до девяти.
– Пошла. Чао.
У ней вместе с привезёнными с Урала набралось более тысячи рублей, и она собралась искать сберкассу, таких денег она сроду в руках не держала. Проделав опять далёкий путь до центра, нашла-таки, положила девятьсот пятьдесят рублей. Чуть более сотни ей хватит на безбедное житьё. И опять шла пешком домой, но уже спокойная. Завела, уставшая, будильник на полдевятого и уснула.
Следующие двадцать дней пролетели, как один. Вот и Нина вышла на работу, Аксана вздохнула -- пусть теперь та отвечает сама за свою работу, а она будет только помогать. Но не тут-то было. Как только в плановом узнали, что экономист вышла из отпуска, поступила команда -- Округину на хронометраж на десять дней до конца августа. Нина сделала ей инструктаж и отправила домой собираться. Завтра с утра в рабочей одежде на самый дальний участок, день -- туда, день -- обратно. Посоветовала захватить с собой все имеющиеся сумки, стеклянные банки -- в дороге будет и мёд, и орехи всякие, может даже пушнина, может и мясо дикое.
– Всё хватай, что бесплатно будут давать, - смеялась та.
– Я мёду хочу, но у меня ни одной баночки дома нет.
– Ладно, я тебе завтра всяких принесу, отсюда ведь поедешь. Только пораньше приходи, дальние, сама знаешь, до семи уезжают.
– Тогда и сумок принеси.
х х х
В своих тряпичных туфельках, полукомбинезончике, клетчатой рубашке, со всеми своими деньгами, захватив в руку рабочую курточку, единственную дорожную сумку, рассовав по карманам ручки, карандаши, бумагу, расчёску и зеркальце, пару булочек, она рано утром, как огурчик, явилась, готовая для поездки. Составив со стола чистые с крышками литровые банки, засунув ещё пару простых пакетов, ждала водителя, а Нина всё наказывала и наказывала, как себя вести, как общаться с водителями, с местным населением и так далее, но -- ни слова о работе.
– Тебе понравится, ещё сама проситься будешь, - смеялась она, провожая её до машины.
Молодой шутник, смеясь, вытирал ручку у дверцы кабины с её стороны:
– Прошу, мадам. Вас подсадить?
– Открыл дверцу.
– Пожалуйста уж, подсадите, красный молодец!
– Без улыбки просила она.
Он растерялся было, не ожидая просьбы, но сориентировался быстро и театрально подставил своё колено:
– Вашу ножку, мадам. Смелее, - предлагал встать на своё колено.
– Слава Богу, справился!
– Хохотал, закрывая за ней дверцу.
А Нина смеялась и грозила ему пальцем, крича:
– Никаких чтоб трали-вали там!
Это последнее предупреждение она отнесла и в свой адрес.
Аксана
– Вашу путёвочку, пожалуйста, - начала она.
– Даже познакомиться не хочешь?
– Смеялись его синие глаза, а руки лихо крутили баранку -- они уже выезжали за постройки.
– Пожалуйста вам, путёвочка.
– Покрышкин Олег Владимирович, - прочитала она вслух и сделала записи на своём первом чистом листе по уже готовым строкам и графам -- фамилия, имя, отчество, все данные о марке, грузоподъёмности, маршруте, дата, время, начало-конец и длительность операции и так далее.
– Олег, меня сегодня Аксана называй, разрешаю, - улыбнулась она, возвращая путёвку.
– Скажи-ка, Олег, во сколько ты сегодня проснулся утром?
– Это зачем?
– Просто. Интересно ведь знать, с чего начинается ваш рабочий день.
– А!... Так я... это... с первыми петухами... как положено!
– А как положено?
– Вопрошали удивлённо её глаза.
– В четыре часа петух поёт, в пять часов он встаёт!
– Взглянул он на неё, на секунду оторвавшись от дороги.
Она сначала даже не поняла, о чём он говорил, а потом начала хохотать, не сдерживаясь. Он тоже не смог удержаться и засмеялся.
– И до скольки это продолжалось?
– Сквозь смех еле выговорила она.
– Так... вот... до сих пор продолжается!
– Уже хохотал он, довольный своей шуткой.
– Смею заметить, - смеялась она, - вы очень много времени тратите на подготовку к работе. Это непозволительная роскошь в наше время, по нормам -- всего пятнадцать минут, я запишу вам двадцать.
А "Комацу" на полной скорости мчался по широкой грунтовой дороге. Слышно было, как бренчит порожний прицеп. Ещё ни одной машины не встретилось им на пути.
– Что у тебя в сумке стучит?
– Слушай, мне там банок литровых наложили под сладкие радости, надо бы их переложить чем-нибудь, а то разобьются ещё.
Она засунула в сумку рабочую куртку, которая была на коленях, как могла, разъединила банки. Снова откинулась на спинку мягкого сидения.
– А как Аксане спалось?
– Поинтересовался он.
– А у меня ненормированный рабочий день, и днём, и ночью только работа, безо всякой подготовки.
– Наверное, хорошо оплачиваемая?
– Пока не знаю. Надеюсь, будущее отметит это наградами.
Почти полдня уже они ехали. Никаких гор. Редкие посёлки, то ближе, то дальше. Никакой тайги она не видела. Её душе не хватало хвойных, это она сейчас почувствовала. Единственное высокое облако зависло над дорогой далеко впереди, и она зацепилась за него взглядом, пока оно не оказалось позади. У ней уже скопилось много мелких вопросов, но она не хотела раскрываться перед незнакомым человеком -- сама разберётся.