Земляки.коп

Белый Михей

— Да Вадику пришлось нервы подлечить слегонца. У него похоже шок закончился, начал истерить.

— Это кто это начал истерить? — грозно раздалось из раскопа.

— Я, что ли? А кто «вопли гансовские» вспомнил? Тебе не пох, что они там перед смертью орали?

— Ну все же… Живые люди..

— Забей! — Жестко припечатал Миха, наливая себе в стопку из поднятой фляжки. — Абстрагируйся! Их, пидарасов, сюда никто не звал, и они сдохли восемьдесят лет назад! Забей, мы на копе!

— На копе, говоришь? А как же наши гости? — кивнул в сторону лагеря Леха.

— И ты тоже забей! — припечатал Миха,

опрокидывая стопарик. — С ними разберемся — они живые. А дохлых гансов вспоминать — так себе удовольствие. Даже если и мы их завалили: во-первых. — Стал он загибать пальцы. — Недоказуемо. Нет тела — нет дела. Не так ли, Вадим?

— Истину глаголешь. — Мрачно подтвердил тот, сделав передышку в раскопках и перекуривая.

— Во вторых. Кто к нам с мечом придет, того вместе с этим мечом тут же и прикопают. Не так ли, комрады? — обвел приятелей взглядом Миха.

— Так.

— Тогда забейте болт и наслаждайтесь отдыхом! Гансы сдохли почти век назад — хули о них думать? Зато, надеюсь, благодаря нашему вмешательству — кого то из наших не успели убить.

— Эффект бабочки, хуле! — глубокомысленно процедил Вадим, вылезая из раскопа и наклоняясь за пустой стопкой.

— Начисляй по братски!

— А ты думал, в сказку попал? — подмигнул тот, разливая коньяк.

Глава 13

Раскопки затянулись на несколько часов — слой за слоем копатели осторожно снимали пласты земли, раскрывая подробности трагедии почти вековой давности. Завязанный в узел пулемет, наскоро отчистив от налипшей земли специально привезенной Лехой и принесенной им из машины щеткой с металлической щетиной из модного китайского набора, отложили в сторону, всецело сосредоточившись на останках бойца. Кости аккуратно доставали и складывали на расстеленном большом черном полиэтиленовом пакете. Мелочь — как то пуговицы, ременную пряжку, замятая гильза от противотанкового ружья, перочинный ножик и пару монет и несколько ржавых патронов — складывали отдельно, в картонную коробку от сухого пайка. Нашелся и смертный медальон — черная бакелитовая капсула с откручивающейся крышкой. Его открывать в полевых условиях не стали, благоразумно решив оставить это дело до более подходящего времени. Несколько раз подходили красноармейцы, молча какое то время стояли поблизости, наблюдая за происходящим, и тайком смахнув скупую слезу — безмолвно отходили назад в лагерь.

— Эй, колдыри! — захрипела вдруг рация Пашкиным голосом. — Где вы там, бухаете?

— Бля, началось! — Выругался себе под нос Миха и сплюнул в сторону.

— Ну где вы там? — продолжала надрываться рация.

— Да ответь те же ему кто- нибудь! А то сейчас задолбает воплями своими! — В сердцах рявкнул Вадим, аккуратно совком подрезая очередной слой грунта.

— Мы на раскопе. — Сняв заляпанную в земле перчатку и нажимая кнопку вызова, буркнул в рацию Леха.

— А где на раскопе? Лес большой — копать — не перекопать!

— Полсотни метров от лагеря. Направление — куда Мишанина машина мордой повернута. Не отвлекай! Конец связи!

Минут через десять со стороны лесной базы раздался топот и хруст веток, как будто сквозь чащу ломился ошалевший от гормонов в брачный период молодой лось. Парни переглянулись, и Леха, так и не успевший надеть грязную

перчатку, быстро вытащил из кармана и передернул затвор трофейного пистолета.

— Да Пахан это ломится, больше некому. — Флегматично заметил Вадим, не отвлекаясь от работы. — Не завали дурака случайно, а лучше ствол прибери — увидит, дохлого заебет, что бы ему подарили!

— Ага, щаз! Разбежался! Такая корова нужна самому!

Кусты захрустели совсем близко, и из них вылез помятый Пашка, весь в грязи и со свежими царапинами на лице. Темные пятна на его комбинезоне явственно говорили, что он падал, причем неоднократно, особо не заморачиваясь с местом приземления. Но при всем при этом на лице его сияла пьяная бесшабашная улыбка, а в правой руке он держал почти целую бутылку водки, к которой немедленно приложился, едва увидел своих товарищей.

— Опа! Нашлись!

— А мы и не терялись! А ты чего такой весь помятый? Медведицу закадрить пытался, а она тебя послала?

— Сам дурак, и уши у тебя холодные! Я блиндаж нашел, не выбитый! Там только крыша провалилась! Я туда залез, правда весь перепачкался. Там можно хорошо поковыряться! А у вас тут что? Бойца поднимаете? Наш или немец? Ух ты! А это что? Дегтярев? Круто! А мне не отдадите? Я его помою и на стенку в бане повешу!

— Началось в колхозе утро! — Закатил глаза к небу Леха.

— Чего сразу началось то? Зажал, что ли? Себе, что ль хотел забрать? Нахрен он тебе нужен? Смотри — весь мятый, живого места нет!

— Это не Лехин пулемет, а вот его! — Кивнул на кости Вадим, неодобрительно поглядывая на шатающегося и еле стоящего на ногах Пашку.

— Кого, его? — не понял тот.

— Рядового Попкова.

— Бойца, что ли? А откуда вы его имя знаете? Капсулу что ли вскрыли?

— Нет, пока не открывали. Предчувствие. — ответил за всех Миха.

— Да ладно! Врете вы все.

— Что врем? — взорвался Леха. — Вон его вещи, в коробке, вон медальон — видишь, не вскрытый? И вообще, Пахан! Задолбал! Мы видишь, работаем, а ты с утра уже какую по счету бутылку херачишь?

— А чего ты разорался? Я на отдыхе!

— И снова здрасте! — на этот раз уже Миха закатил глаза к небу. — Паш, хорош уже! Эта фраза уже оскомину набила, мы ее слышим уже в сотый раз за эти дни. Что ты, что Серега — постоянно одно и тоже. У каждого отдых свой — мы, видишь, время с пользой проводим — бойцов ищем, а вы только синьку жрете на пару и на нас бочки катите!

— Паша. — Влез в разговор Вадим, перебив уже начинавшего заводиться комрада. — Ты своему слову хозяин? Или как бывает: мужик слово дал, потом мужик подумал, и назад его забрал?

— Это ты к чему? Конечно — хозяин! А! — хитро прищурился он на парней, пьяно покачиваясь. — Вы меня на понт хотите взять! Чтобы я с бухлом завязал! Такого слова не дам!

— Да причем тут понты? — поморщился Вадим, оглянувшись на ничего не понимающих Леху и Миху и тайком им подмигивая. — Вот если мы с тобой, например, поспорим, и ты вдруг проиграешь — как себя поведешь? В этом случае слово свое будешь держать?

— Конечно! А на что спорим?

— А давай так! Если ты проиграешь — на копе пить будешь только чай или кофе, и никакой алкашки! А если я проиграю — ящик водки приличной тебе ставлю и больше не докапываюсь к твоему поведению на копе.