Земляки
Шрифт:
– Интересное имя, ни разу не слышал – сказал Макарыч, не зная, что еще говорить в такой ситуации. Эх, была бы жива Антонина, та бы не растерялась, уж нашла бы, что сказать…Макарыч украдкой смахнул слезу.
Так и зажили. «Молодые» после свадьбы принялись обустраивать любовное гнездышко. Замахнулись на евроремонт. Моника пригласила свою подругу-дизайнера. Ходили с важным видом по комнатам, кроили всё на свой манер. Делали какие-то пометки. Макарыч сидел на диване, глазел в телевизор. Его мнением никто не интересовался, он и помалкивал.
– А вот кладовку лучше
Макарыч оторвался от телека.
– Что ж, я в кладовке, буду жить? Хорошо, хоть не в антресоли, спасибо…
– Батя, не обостряй! – накинулся коршуном Богдан. – Для тебя же стараемся. Сколько можно в «совке» маяться? Не надоело?
– Делайте чё хотите! Вы – молодые, всё знаете. Никто вам не указ – Макарыч бросил пульт на диван и засобирался куда-то.
– Ну зачем вы так? – надула губки Моника. – Неужели не хочется, как в Лондоне?
– Да ну его! – окрысился Богдан. – Только настроение портит.
Макарыч направился в соседний дом, где жил его давний приятель Лёнчик. Вместе работали на мебельной фабрике, с одного цеха. Обоим уж было далеко за «полтинник».
– Здорово! Что без настроения? – сразу заметил друг.
– Дааа…– махнул рукой Макарыч. – Со своими поскандалил.
– Чего так?
– Евроремонт собираются делать. Сейчас ходят, смотрят, где, что ломать. Бабу какую-то привели, та всё фотографирует, советы раздаёт. Меня, естественно, никто не спрашивает. Сижу, как чурбан. Нет, чтобы спросили сперва: «Батя, а ты как думаешь? Это туда или сюда?».
– Дела… – промолвил Лёнчик. – Давай «по-маленькой» что ли? Посидим, обмозгуем.
С того вечера, Макарыч стал чувствовать себя лишним в своём доме. Нет, конечно, у него и до того было ощущение, что «молодым» он в тягость. Уж больно натянуто улыбалась Моника, и вообще была чересчур вежливая, фальшивая. Богдан иной раз смотрел волком, словно мечтал избавиться поскорее от отца. Впрочем, в скандалы это не выливалось. А тут с грандиозным ремонтом всё вылезло наружу. «Молодые» почти не разговаривали с ним. Шушукались у себя в комнате, или на кухне. А стоило Макарычу зайти в прихожку, тут же замолкали, словно при виде вражеского агента.
– Говорите, чего я вам мешаю? – сказал он однажды в сердцах. – Нужны мне ваши секреты, как собаке пятая нога…
– Да ты сейчас услышишь, а потом пойдешь к своим «васькам», «петькам» – пророчил Богдан. – За бутылкой чего только не расскажешь. Уж я знаю, проходили…
– Чего ты знаешь? Как c отца деньги тянуть?
– Я же сказал – верну! Дай на ноги встать. Мы сейчас только кредит на ремонт оформили.
– Кому он нужен ваш евроремонт? – заявил Макарыч. – Поклеили бы новые обои, и ладно. С пяток лет пожили бы, ничего. Нет, им всё сразу подавай! Дурью маетесь.
– Убирайся отсюда! – заорал Богдан.
– Вы нам только мешаете! – заорала его баба.
– Ах, вон оно что…
Макарыч собрал наскоро вещи и заночевал у Лёнчика. А уже поутру уехал на дачу. Аккурат на дворе стоял май месяц – впереди всё лето. За это время, вместе с мужиками
– Какой я тебе дачник? – сказал как-то раз соседу Ладыгину. – Это вы, городские, дачники. Приедете на выходные, ягоды собрать да в бане задницы попарить. Ну, еще наливочку отведать. Всего и делов. А у меня, считай, сколько забот: дрова на зиму заготовить, утеплитель по всему дому подновить, дымоход прочистить…Да мало ли. Самый что ни на есть деревенский уклад.
– Так что тебя «деревенским» теперь величать? – усмехнулся Ладыгин.
– А чего нет? Корни мои знаешь откуда? Я же в селе родился, в Ивановской области. Может, слышал, Крапивново, Тейковский район?
– Какой! Этих сёл в России – тьма. И крапивные, и всякие. С сыном-то видишься? Не зовёт к себе?
– Да виделись, когда внук родился. Общнулись малость. А вообще…как чужие. Они там сами по себе, я не лезу. Мотаюсь в город только за продуктами.
Первый год Макарыч еще ездил на работу, на старенькой «копейке». Потом, мебельная фабрика стала банкротом, всех поувольняли. Куда податься? Кто ждёт? В городе итак с работой была напряженка, а уж пенсионеров тем более «не рассматривали».
С тех пор и осел он окончательно, в дачном обществе, то бишь, «деревеньке».
Напротив дома Макарыча жили Чувиловы, молодая семья. Приезжали на лето, вместе с детьми. Работой себя не утруждали. То шашлычок затеют, то баньку затопят, то игры придумают. На участке чего только нет: беседка, надувной бассейн, большие качели, шезлонги. Даже баскетбольную стойку притащили. Весело проводили время. Весь день слышался смех да шутки. Иной раз Макарыч нет-нет, да выглянет посмотреть, чего это они там хохочут. Заборчик-то у них декоративный, одно название.
Глава семейства, Михаил, был бизнесменом средней руки. Занимался строительством тентовых ангаров. Судя по всему, зашибал неплохо. Дачный домик, как из рекламного буклета, на зависть соседям. У самого – крутой внедорожник – «Toyota Land Cruiser». У его жены – иномарка.
– Буржуи… – обзывал их Аникин, поигрывая стамеской – Ничего, придёт наше время. Посчитаемся.
– Нормальные люди, приветливые – с пылом возражал Макарыч. – Меня сколько раз угощали. Шашлык, коньячок…
– Ты и рад-стараться, продался с потрохами.
– Иди ты! Нашелся, коммунист. Сам-то всю жизнь в кабинетах просидел, бумаги перекладывал.
– Сравнил! Я же кадровик был, а не ворюга, как этот. Три участка под себя подмял. Мало ему шесть соток.
– Михаил-то, ворюга? У него техническое образование. Ангары делает. Я как-то ездил к нему на производство, видел. В цехах – порядок, чистота. А к тебе в дом зайти страшно. Развёл бардак.
– Ну хрен с ним, с твоим Михаилом. Пущай живёт. Придет наше времечко…
Ждал Макарыч веселое семейство и этой весной. Думал, приедут на майские, как обычно. Пару раз ему показалось, что доносится детский смех, кажется, с их участка. Присмотрелся, прислушался – да нет, почудилось старому. Никогошеньки.