Земляничная тату

Хендерсон Лорен

Оказалось, что первое. На отделку ушло, наверное, целое состояние. Мешковатые юбки Барбары и потертый вельветовый пиджак Джона наводили на мысль, что они живут в уютной квартирке, обставленной старомодной мебелью. Но в их жилище царил изящный и дорогой минимализм. Полированные деревянные полы; белые стены, картины; стеклянные журнальные столики; стулья из кожаных полосок на хромированном каркасе.

Барбара прошла прямо в крохотную кухоньку и начала шуровать в ящиках. Только тут я осознала, что действительно проголодалась.

Ничего удивительного – после дармового супа я ничего не ела.

– Чего вам хочется, Сэм? – радушно спросила Барбара.

– Только не стоит затевать возню, – всполошилась я.

– Нет, правда, чего бы вам хотелось? Вы только скажите.

Барбара походила скорее на домохозяйку из комедийного сериала пятидесятых, чем на всемирно известную художницу. Меня так и подмывало заказать омара под сырным соусом, а впридачу картофель фри и тройной шоколадный мусс. А потом закатить скандал, когда мне скажут, что этого нет в меню.

– Ну… – начала я, трусливо отказавшись от омара.

– Китайская, итальянская, мексиканская, тайская, вьетнамская, эфиопская, японская…

Барбара вышла из кухни с пачкой ресторанных меню.

– Как насчет китайской? Китайскую ведь все любят?

– Спасибо, замечательно, – с облегчением ответила я.

– В Нью-Йорке никто сам не готовит, – пояснил Джон. – Здесь так хорошо налажена доставка на дом, что не стоит возиться с готовкой.

– В самый раз для меня городишко.

– Мы очень любим Нью-Йорк, не так ли, милая? – Джон ласково улыбнулся жене.

– Конечно, – нежно ответила она. – Джон, может, ты нальешь Сэм вина и покажешь ей квартиру, пока я заказываю еду?

Экскурсия по квартире на самом деле означала экскурсию по творчеству Барбары. Других картин на стенах не было. Я двигала челюстью, шевелила языком, извлекая глубокомысленные звуки, пока Джон разглагольствовал о том, как хорошо уходят творения его ненаглядной и какие преданные у нее поклонники. Я так и ждала, что он вот-вот похвастается, что имя Барбары Билдер зарегистрировано как товарный знак.

– У моей Барби получается все лучше и лучше, – довольно сказал он. – Упорная, как скала.

Эта влюбленная восторженность начала меня утомлять. Воспользовавшись тем, что мы перешли в кабинет, где Барбара не могла нас слышать, я решила остудить любовный пыл Джона ушатом холодной воды.

– Я уже встречалась с Ким. Спасибо за телефонный номер. Она чудесно выглядит.

Джон испуганно посмотрел на меня.

– Правда? Это хорошо. В смысле, я ее не видел… мы не виделись уже давно. Наверное, Ким очень занята.

Он скорчил гримасу, мотнул головой в сторону двери и прошептал:

– Ох, Сэм, мне так нелегко приходится! Тяжкое дело. Барбара, конечно, любит Ким. Но все же… Знаешь, женщины бывают такими… Трудными.

– А я не знала, что в нынешней Америке позволено так рассуждать о женщинах, Джон, – любезно ответила я. – Наверняка

есть служба, куда можно пожаловаться на нераскаявшихся апологетов мужского шовинизма.

Джона обмяк в замешательстве. И взглянула Сэм на труды свои и увидела, что это хорошо.

– А что случилось, когда Ким прилетела в Штаты? – спросила я, нанося удар с тыла. – Вы помогли ей с художественной школой?

– Знаешь, туда не протолкнуться, – проблеял Джон. – Так много молодых художников пытаются пробиться…

Барбара просунула голову в дверь.

– Ужин в пути, – поведала она. – Что вы там говорили о молодых художниках?

– Что им очень трудно , – беспомощно сказал Джон, цепляясь за это слово, как за спасательный пояс. – Молодые художники… начинающие…

– О боже, ну конечно! Уж мне-то можешь не рассказывать… Почему бы нам не вернуться в гостиную? Сэм, вы должны рассказать нам, как вам здесь. Вы впервые в Нью-Йорке?

– Да, – ответила я, усаживаясь в кресло. – Хотя мне казалось, что уровень убийств упал. Вот и верь после этого газетам.

На мгновение повисла тишина. Затем Барбара кивнула Джону, и по этой молчаливой команде он сложил свое долговязое тело в другое кресло, словно схлопнул складную линейку. Барбара опустилась в шезлонг напротив, старательно расправив складки на юбке. И я снова ощутила загадочный магнетизм, исходивший от этой невзрачной женщины. Барбара очень удачно выбрала место – сразу стала главным действующим лицом в комнате, как опытная актриса становится центром мизансцены.

– Ох, я почти и забыла об этом ужасе… Это же безумие! Это же безумие, милый? – Джон мрачно кивнул. – Ужасно, что все это случилось как раз в ваш приезд. Впрочем, Нью-Йорк в последнее время действительно стал безопаснее.

– Но не для работников галереи «Бергман Ла Туш», – заметила я. – И художников, выставляющихся там.

Последовала еще одна неловкая пауза.

– Я так рада, что реставратор сумела отчистить картины, – нарушила я молчание. – Дон сказал, что они совсем как новенькие.

Ой… Похоже, я помянула Дона. Барбара вздрогнула. Джон храбро бросился на амбразуру:

– Увы, не совсем, но почти.

– Сэм, расскажите о своей работе, – улыбнулась Барбара. – Мы в вашем возрасте не становились знаменитыми в одночасье. Что ж, ныне рекламные кампании все ускорили. Но лучше следить за тем, чтобы карьера развивалась постепенно. Слишком легко оказаться калифом на час.

– Ну, я вряд ли стала знаменитой. Эта выставка – моя первая крупная удача.

– И тут происходит такое! Как некстати все эти убийства! – посетовала Барбара. – И так изуродовать мою выставку… Хотелось бы думать, что полиция поймает негодяя. Наверное, кто-то очень мне завидовал, вы не находите? Или преследовал корыстные цели? – Барбара послала мне долгий взгляд, значения которого я не поняла.