Землю грызет мертвец

Рардин Дженнифер

— Да, наверное.

У него глаза загорелись:

— Это ты только что согласилась поехать со мной в отпуск?

Ой-ой! Ну отучусь я когда-нибудь ляпать не думая?

— Н-ну, теоретически говоря, можно было бы понимать и так. Но сроки такой поездки будут уточнены намного, намного позже. И если ты меня достанешь так, что все же я загляну в свое турагентство, лучше будет объединить это с какой-нибудь деловой поездкой, чтобы я не срывалась на тебя, как могу и хочу

сорваться вот прямо сейчас, так что давай лучше сменим тему.

Он кивнул, и стала заметна появившаяся на щеке ямочка. Но сказал он только вот что:

— Так что ты хочешь делать остаток вечера?

— Работать.

— Ты уверена?

Ты что, не понял? Только что я всколыхнула все беспокойные чувства, которые питаю к тебе, и вывалила их тебе на тарелку, выпрыгнув из окна второго этажа! Если я сейчас не буду работать, я просто взорвусь!

— Вполне.

Бергман встретил нас у дверей фургона. Спрашивать, как я, он не стал — не его это манера, и все-таки мне было неприятно. Я бы у него спросила.

— Ребята, заходите давайте! Я должен вам кое-что показать! — Мы вошли за ним вслед, и он сказал: — Я это все записал раньше.

— Жасмин! — Кассандра вскочила с «Мэри-Кейт», подбежала ко мне. — Как ты себя чувствуешь? Ты прости меня ради бога, я понятия не имела, что ты заснула! Я просто места себе не находила!

Из кухни не спеша вошел Коул.

— В буквальном смысле. Она так моталась туда-сюда, что сама на себя натыкалась по дороге.

— Ну жива наша Жас, — перебил Бергман. — Видно, что о ней хорошо позаботились и все будет в порядке, а то бы ее не отпустили. Можем мы теперь посмотреть, что я хочу показать?

— Боже мой! — ахнула я, проследив взглядом грязные следы, ведущие по ковру от кухни до туалета. — Посмотрите, какие пятна! Кто-нибудь знает, чем их выводить? Я — нет.

Я полезла во внутренний карман, взялась за колоду карт. От прикосновения к ним стало чуть лучше, но когда я подумала, что скажет про эти следы Пит, мне отчаянно понадобилось потасовать колоду. Могут меня уволить за порчу имущества?

— Я утром позвоню в фирму по чистке ковров, — сказала Кассандра. — Это должно легко сойти.

— Правда?

— Уверена.

О'кей… ладно, Жас, дыши.

Я вытащила руку из кармана.

Бергман выстроил нас за стойкой, идущей вдоль банкетки: Коул рядом со стеной, потом Вайль, я, Кассандра и ближе всех к двери — Бергман.

— Всех прошу внимательно смотреть, о'кей? — сказал он, показывая на средний кадр на мониторе. На картинке, к которой он хотел привлечь наше внимание, Лун, Пенгфей и Ли поднимались на яхту из сине-белой моторки. Вид у них был такой, будто их проволокли по мусорной свалке.

Они поднялись по трапу на средний уровень, где

накануне произошла вечеринка-бойня. Сейчас там было несколько палубных кресел с синей обивкой, выставленных четырьмя кружками, один из которых расположился около бара. Вошедшие прошли мимо них в холл и свалились каждый на свой диван. Пенгфей все это время что-то трещала по-китайски, и голос ее с каждой минутой становился все громче и злее. А пулевая рана уже закрылась.

— Что она говорит? — спросила я у Коула.

Он оперся локтями на стойку, с интересом глядя на экран.

— Очевидным образом злится. Ругает Луна и Ли на чем свет стоит: Луна — за потерю самообладания, Ли — за то, что сбежал. — Он послушал еще. — Объясняет им огромную разницу между убийством шайки китайских бунтовщиков и убийством случайного американца. Напоминает, что надо придерживаться плана. Зла неимоверно, что в дело втравили полицию, потому что это ставит под угрозу все, ради чего она работает.

Он посмотрел на меня с изумлением:

— А ведь главная, оказывается, она. Лун — подставное лицо, витрина, потому что никогда китайцы не будут почитать женщину или бояться ее так, как ей этого надо.

Я с возросшим интересом смотрела на Пенгфей, поднявшуюся с дивана и расхаживающую по каюте. Сперва она как следует отчитала Ли за дезертирство, потом перешла к Луну. Он попытался что-то возразить — она ему дала такую пощечину, что он затылком врезался в стену.

— Я должен был убить Ясновидящую! — перевел Коул слова Луна, который потирал шишку. — Я видел ее глаза, у нее уже было про меня видение, я не мог ей позволить повторить пророчество!

— Какое пророчество? — спросила Пенгфей. Лун наморщил лоб, сжал губы.

— Про белого дракона, — прошептал он.

— Ах, про белого драко-она… Ты больной псих, одержимый мыслью о поражении от этого смехотворного белого дракона! Скажи, отчего ты уже пятьсот лет шарахаешься от этого пророчества простого монаха? Не убила ли я его ради тебя? — сурово спросила Пенгфей.

Лун кивнул, уставясь в собственные колени.

— Не спасла ли я тебя от кипящего котла, не выходила ли тебя больного?

Снова кивок.

— Тогда помни, кому ты должен быть верен, и держи когти при себе, пока я не велю тебе их распускать!

Голос ее поднялся до визга.

Он не осмелился ответить.

— Значит, Лун настолько суеверен, что готов поставить под угрозу весь их план из-за пятисотлетнего пророчества, — сказала я, — а наша истинная цель — Пенгфей. Так в сухом остатке?

— Не совсем, — возразил Вайль. — Самос все равно остается. Его влияние нельзя исключить, даже если мы его не видим.

— И все равно нужно вернуть мою броню! — испуганно сказал Бергман, будто мы уже решили махнуть рукой на его младенца.