Земная кровь
Шрифт:
— Его звали Клане, — задумчиво произнесла грасилка. — Я собиралась стать его женщиной, но теперь…
— Клане?! — невольно выпалил Роун, и ощущение прежней реальности вернулось к нему.
— Да, Клане. Но я его выбрала только потому, что никто другой меня не хотел. А теперь это не имеет никакого значения.
— Не имеет значения?! — он грубым рывком поставил ее на ноги.
— А ну-ка, покажи, где это случилось! Покажи, где Клане!
И чувство вины захлестнуло его. Он даже не слышал, что происходило вокруг! Да он еще хуже грасилов! Те просто не могли помочь друг другу, а он-то мог!
Он заметил, что веды стали покидать рощу. То ли им надоела такая забава, то ли наступило
— Он там, — рукой указала белая грасилка. — А что ты хочешь от него?
Последний вед хлестко ударил Кланса и исчез в темноте между деревьями. Роун опустился на колени перед умирающим грасилом.
— Клане, я не мог тебя найти, прости!
— Я разбился, — отрешенно произнес Кланс, глядя в пустоту невидящими глазами. — Но у меня была женщина, Роун.
— Я привел ее тебе, — сказал Роун, вставая и подводя грасилку к Клансу. — Ты можешь умереть у нее на руках, если хочешь…
— Это было глупо, — равнодушно сказала она, когда грасил умер.
Остальные грасилы спустились с деревьев и продолжили прерванную брачную церемонию.
Роун вышел из рощи и направился к большой мусорной куче, которая высилась на окраине гетто Он взобрался на нее, сел и, глядя на убогие трущобы, снова попытался представить себе образ человеческой женщины.
Глава четвертая
Здесь, на верхотуре, куда забрался Роун, было так высоко, что даже верхушки деревьев маячили где-то далеко, совсем внизу. Здесь ветер зло хлестал песчинками, оставляя на коже болезненные царапины, прямо как грасил, безжалостно швыряющийся клубнями цветов. Зато отсюда Роун мог разглядеть ослепительно броские слова афиши над воротами арены: «Великое Ворплишское Экстраваганзоо! Прославленное в Восточном рукаве Галактики! Антрепренер Гом Балж представляет: легендарные крылатые летуны! Грандиозные, непревзойденные пловцы! Наводящие ужас Волосатые Метатели! Изумительное зрелище прыгающих живых форм! Битва Беспозвоночных! Бескрылые Кудесники Разума, Ужасающие Клыкастые Борцы! Смотрите Железного Роберта, сильнейшего из живых существ. Стеллери — самое привлекательное существо в Галактике! Спарлерон — самый уродливый во всей Вселенной! Вход — десять галактических кредитов плюс налог».
Рука Роуна невольно потянулась к кредитному кодеру, но тут же отдернулась по воле хозяина, прекрасно понимавшего, что покажет ему балансовый датчик. Ведь этот пятикредитный счет, который Роун недавно открыл благодаря небольшому заработку в магазине, был полностью им израсходован на дерево для резьбы. Как видно, придется довольствоваться только тем, что оказалось доступным, но отнюдь не желанным. Ведь даже шумовая какофония едва долетала сюда, а уж о том, чтобы видеть происходящее на арене, и говорить не приходилось — грязное ее покрытие было отгорожено от посторонних глаз деревьями и высокой стеной, хоть и порядком осыпавшейся от древности, но по-прежнему достаточно крепкой.
Правда, на другой стороне росло большое белоствольное дерево-недотрога… как раз рядом с кварталом Соэтти, который раскинулся почти до самой этой стены. Но отец запрещал Роуну даже нос туда показывать. Однако на сей раз Роун и не собирался этого делать, ему просто надо было проскочить через квартал.
Уже минут через десять, тяжело дыша, Роуну удалось пролезть под нижними воротами. Он убедился, что на ближайших балконах нет ни одной старой грасильской перечницы, и проворно вскарабкался на крышу одного из домов, уцепившись за древнюю зеленую черепицу. Снизу доносилось громыхание кастрюль, какие-то ленивые выкрикни, хлопанье дверей. Послеобеденная сиеста заканчивалась Но квартал был пуст — многие отправились смотреть Экстраваганзоо.
Подкоп под стеной был забит камнями и колючим кустарником, заброшенным сюда ветром. Роун уже и не помнил, когда в последний раз пользовался им, пробравшись в квартал с Йоппом, фустианским яйцекладущим. За это время он сильно вырос, ну прямо как соэтти, так сказал однажды Раф, ворча по поводу его разлезшихся новых ботинок…
Но вот наконец проход расчищен. Роун тотчас стал втискиваться в него, подтягиваясь на руках; затем, добравшись до его вертикального поворота, выпрямился и, упираясь ногами в стенку, выбрался наружу.
Йодистый запах ударил в ноздри еще до того, как Роун оказался на поверхности, в оранжевом свете туманного солнца, пробивающегося сюда сквозь натянутую над кварталом огромную сеть. Именно эта сетка помогала обитателям Соэтти поддерживать у себя особый микроклимат.
Роун вдохнул полной грудью, почувствовал прилив сил и, быстро вскочив, побежал к влекущей его стене. Он уже преодолел половину пути, когда огромный, почти пять футов в высоту, соэтти в тяжелых доспехах появился из лачуги. Он загородил дорогу и угрожающе расставил свои мощные клешни. Замедлив шаг, Роун остановился, внимательно наблюдая за движениями фиолетово-пятнистых клешней. Руки соэтти казались хилыми и худыми по сравнению с массивностью фигуры, но Роун знал, что этому существу ничего не стоит переломить хромолитовую тарелку толщиной в четверть дюйма.
А из лачуг выглядывали поблескивающие фасеточные глаза соэтти, нырявшие в темноту всякий раз, как только Роун обращал на них свой взгляд. Воин в доспехах сделал шаг вперед, клешни его щелкали словно пистолетные выстрелы Тогда не спеша Роун поднял ветку колючего дерева буду и махнул ею перед самым носом соэтти. Непроизвольно отпрянув назад, тот угрожающе зашипел, однако Роун не собирался отступать и продолжал энергично размахивать веткой Когда же внезапный бросок соэтти позволил его клешням сомкнуться на палке Роуна, тот резким рывком сбил горе-воина с ног, перепрыгнул через поверженное тело и со смехом удалился с места непредвиденного сражения…
Дерево-недотрога, около трех метров в обхвате, напоминало колонну из прочного белого камня, усыпанного острыми, как кинжалы, кристаллами извести. Карабкаться по нему было нетрудно — работая коленями и локтями, Роун даже не прикасался к шипам, а единственная ветка, достигавшая стены, хоть и не отличалась большой толщиной, все-таки могла выдержать его, семнадцатилетнего.
Преодоление первых пятнадцати футов не представило для него никакой трудности — шипы были достаточно толсты, на них даже можно было наступать. Другое дело дальнейший подъем, он чреват был не только препятствиями, но и оказался опасен. Неожиданно под ногой надломился шип; чтобы удержаться, Роун инстинктивно вцепился в острый конец другого, и тотчас острая боль пронзила ладонь. Роун заставил себя осторожно разжать кулак — чуда не произошло, ладонь кровоточила. Роун вознегодовал на себя — он действовал совсем как тупоумный соэтти, схватился за что попало! Но тот же не в состоянии контролировать себя, а ты-то можешь! И должен! Роун был вне себя от отчаяния.