Земное тепло
Шрифт:
Нёрка тем временем починила старику и его сыну всю одежду, из выменянной у купцов материи новые, нарядные рубахи сшила. А время шло. Скоро и осень показываться стала. То ветер холодный по Оби пробежит, то волны тёмные заворачиваются целыми днями и ночами, то дожди заморосят долгие, тягучие, а в одну ночь весь черёмушник оголился. Раздели ветры черёмуху, одни голые ветки оставили.
— Пора нам в свою сторону собираться, — сказала Пайка. — Спасибо вам за дружбу, за привет.
Призадумался старый хант. Сидит, на
— А может, мы с вами сроднимся? Понравилась мне твоя Нёрка, да и мой Арэмча, сама видишь, не ленивый парень.
Промолчала Пайка. Не могла она одна, без сыновей ответить старику, хотя и видела — Нёрка часто с Арэмчей по берегу реки ходили.
— Чего молчишь? Или не понравились мы?
— Не могу никакого слова тебе говорить, — сказала Пайка. — Если хочешь, пусть Арэмча на одну зиму поедет в нашу сторону. Пусть мои сыновья посмотрят на него, испытают в охоте.
— Ладно. Пусть собирается Арэмча с вами, — сказал старик.
Стали собираться. Старик отдал Арэмче резное весло, лыжи, передал свой лук и стрелы, а потом отвёл в сторону и сказал:
— На вот, возьми этот ящичек и не открывай его, пока у тебя большой нужды не будет.
Пообещал Арэмча отцу сделать, как он велел.
Как только выдался день посветлее, поплыли они вверх по реке, а скоро и в маленькую речушку свернули. Ветер тут уже дохнул севером: по реке шуга пошла, и стало льдинами прибивать лодки к берегу. Связал Арэмча лодки рядом и грёб веслом не переставая, сколько было сил. Но вот потянуло дымком, да скоро услышали они собачий лай — значит, и чум был недалеко.
Обрадовались сыновья встрече с матерью и сестрой, а на незнакомого парня искоса поглядывали. Не нравилось им, что пришёл он с чужой стороны. Но нашла Пайка много хороших слов, и подружились все.
— Ладно, — сказали братья. — Пусть живёт. Посмотрим, на что он годится.
Недолго ждать пришлось, тут и зима пришла. Повалил снежище, подули ветры, замели метели.
— Пора на охоту идти, — сказал старший брат, когда стихла метель. — Собирайся и ты с нами, Арэмча!
Услышала Пайка, говорит:
— Не трогайте вы его! Нет у Арэмчи лыж.
Рассердился старший брат, отвечает матери:
— Пусть сам мастерит лыжи. Что это за человек, если на охоту ходить не будет? Не отдадим тогда ему в чум нашу Нерку. Пусть запрягает старых оленей и едет по нашему следу.
Согласилась Пайка. Верные слова говорит старший сын. Со гласился и Арэмча. Запряг он оленей и поехал по их следу, а догнать не может. Проехал день, проехал два, видит: двое старших братьев чум ставят. Подъехал Арэмча, стал помогать. Вдруг выбегает из лесу меньший брат. Лицо и голова инеем покрыты, от спины пар идёт.
— Вы чего чум ставите? Чего ленитесь охотиться? Наш отец эти угодья за одну зарю кружил! — кричал меньший.
— Устали мы. Дорога тяжёлая! — ответили братья. —
Замолчал младший брат, снял лыжи, вошёл в чум. Пришло новое утро. Старший брат и говорит Арэмче:
— Теперь и ты, как мы, иди на охоту. Если меньше нашего набьёшь соболей, не отдадим тебе нашу сестру.
Призадумался Арэмча: непривычен ему охотничий промысел. «Видно, не видать мне Нёрки», — думает он.
— Смотри, не сиди у огня! Поезжай на охоту! — крикнули ему братья, встали на лыжи и пошли в урман.
Сидел, сидел Арэмча да и вспомнил про ящичек, который ему отец дал. Достал его, открыл крышку, а из него тут же пара лёгких лыж выскочила, а за ними — и лук со стрелами. Обежали лыжи вокруг Арэмчи, встали перед ним и спрашивают:
— Куда нам бежать? В какую сторону? Обрадовался Арэмча и говорит:
— Несите меня в урман, где старший брат Нёрки охотится. Только бегите впереди него.
Встал на лыжи Арэмча, насторожил лук — и помчали его лыжи! Не идёт Арэмча, а летит, только деревья мелькают. Добежали лыжи до высокого хмурого кедровника и давай вилять между деревьями. Только заметят соболий след — помчатся по нему быстрее ветра. Не успеет соболь в дупло спрятаться, а стрела Арэмчи уже догонит его.
Ещё солнце за вершины кедрачей не спряталось, а у Арэмчи уже полон лузан соболей набит.
Идёт по урману старший брат и видит впереди себя чей-то след, дивится: «Кто это посмел в наши родовые угодья прийти? Кто посмел вперёд меня урман обойти и первым соболей выстрелять?» Рассердился старший брат. Свернул в сторону, пошёл в буреломы и валежники собольи следы смотреть. Но и там следы от каких-то незнакомых лыж.
А Арэмча говорит лыжам:
— Теперь пора в чум возвращаться. Хватит нам на сегодня.
Повернули лыжи обратно.
Натопил Арэмча чум, ободрал соболей, сложил шкурки на оленью упряжку к старшему брату, а напоказ одного соболя оставил. Сам сидит, лыжи мастерит.
Вечером стали возвращаться братья с охоты. Средний и младший с хорошей добычей пришли, весёлые, смеются, а старший ввалился в чум чернее тучи осенней. Выбросил из крошней трёх соболей, говорит:
— Никогда такого не было, чтобы в лесу кто-нибудь меня обогнать мог. Всё шёл по чьему-то следу! Давайте переходить в другое место! Тут удачи не будет!
Послушали его братья. Запрягли упряжки, поехали на другое место охотиться.
Утром опять пошли на охоту. Арэмча достал ящичек, выскочили из него лыжи, спрашивают:
— Куда теперь бежать?
— Теперь несите меня впереди среднего брата.
Побежали лыжи. Арэмча опять отстрелял всех соболей засветло, приехал, натопил чум, ободрал соболей, все шкурки на нарту к среднему брату положил. Себе только одного оставил.
Пришли братья с охоты весёлые, только средний в этот раз двух соболей добыл и говорит: