Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Аберкромби Джо

— Закрой рот, мудак.

Тот замолчал на полуслове, кашлянул и отошел подальше, оставив Ферро прислушиваться к голосам по ту сторону двери. Она улыбнулась: деревянная дверь была толстой и заглушала звуки, однако старики не приняли в расчет остроту ее слуха. Они по-прежнему говорили по-кантийски, и теперь, когда идиот навигатор наконец умолк, она слышала каждое слово Юлвея:

— Кхалюль нарушает Второй закон, и, значит, ты должен нарушить Первый? Мне это не нравится. Иувин никогда бы этого не позволил!

Ферро нахмурилась. В голосе Юлвея звучало

нечто странное. Страх. Второй закон… Ферро помнила, что он говорил это едокам: запрещено поедать человеческую плоть.

Она услышала ответ лысого розового:

— Первый закон — парадокс. Вся магия приходит с Другой стороны, даже наша. Каждый раз, когда ты меняешь малейшую вещь, ты касаешься нижнего мира; каждый раз, когда ты творишь малейшую вещь, ты занимаешь ее у Другой стороны, и всему всегда есть цена.

— Но на сей раз цена может оказаться слишком высока! Это Семя — ужасная вещь! На нем лежит проклятие! Из него не вырастает ничего, кроме хаоса! Сыновья Эуса обладали великой мудростью и могуществом, но Семя покончило с ними, с каждым по-своему. Или ты мудрее Иувина, Байяз? Искуснее Канедиаса? Сильнее Гластрода?

— Нет, нет и нет, брат мой. Но скажи мне… сколько едоков создал Кхалюль?

Долгая пауза.

— Я не знаю точно.

— Сколько?

Еще одна пауза.

— Ну, может быть, две сотни. Может быть, больше. Жречество прочесывает Юг в поисках тех, кто хоть как-то подходит. Теперь он делает их все быстрее, но большинство молоды и слабы.

— Две сотни или больше, и их количество увеличивается. Многие слабы, но есть и такие, кто может поспорить с тобой или со мной. Те, кто были учениками Кхалюля в Старые времена: та, кого они звали Восточным Ветром, и эти трижды проклятые близнецы.

Юлвей простонал:

— Проклятые твари!

— И это, не говоря о Мамуне, ложь которого и породила этот хаос.

— Ты отлично знаешь, что корни наших проблем лежат задолго до его рождения, Байаз. Но Мамун был в Бесплодных землях, я ощутил его присутствие. Он стал очень сильным.

— Ты сам знаешь, что я прав. А наши ряды не пополняются.

— Мне казалось, будто Ки подавал надежды?

— Нам нужна еще сотня таких, как он, и двадцать лет, чтобы их обучить. Тогда мы будем с ними на равных. Нет, брат мой, нет. Мы должны использовать огонь против огня.

— Даже если огонь сожжет дотла тебя самого и целый мир в придачу? Позволь мне сходить в Саркант. Возможно, Кхалюль еще способен прислушаться к разумным доводам…

Смех.

— Он уже поработил половину мира! Когда же ты проснешься, Юлвей? Когда он поработит вторую половину? Я не хочу потерять тебя, брат мой!

— Вспомни, Байяз, есть вещи и похуже, чем Кхалюль. Гораздо хуже. — Его голос понизился до шепота, и Ферро навострила уши. — Рассказчики Тайн постоянно слушают…

— Хватит, Юлвей! Лучше даже не думать об этом!

Ферро нахмурилась. Это что за чушь? Рассказчики Тайн? Каких тайн?

— Вспомни, Байяз, что говорил тебе Иувин: бойся гордыни. Ты использовал искусство. Я знаю это. Я вижу на тебе тень.

—

Чума на твои тени! Я делаю то, что должен! Вспомни, как Иувин говорил тебе, Юлвей: нельзя бесконечно сидеть и наблюдать. Время на исходе, и я больше не могу наблюдать. Я первый, мне принимать решение.

— Разве я не следовал за тобой, куда бы ты ни вел? Всегда, даже когда совесть предостерегала меня?

— А разве я хоть раз завел тебя не туда?

— Нам еще предстоит увидеть. Ты первый, Байяз, но ты не Иувин. Мне выпало на долю оспаривать твои решения, и Захарусу тоже. Ему это понравится еще меньше, чем мне. Гораздо меньше.

— Это должно быть сделано.

— Но платить придется другим, так бывало всегда. Этот северянин Девятипалый — он умеет говорить с духами?

— Да.

Ферро нахмурилась. С духами? Казалось, и с людьми-то девятипалый розовый едва умеет говорить.

— А если ты найдешь Семя, — донесся из-за двери голос Юлвея, — ты хочешь, чтобы Ферро несла его?

— В ней течет нужная кровь, и кто-то должен это сделать.

— Тогда будь осторожен, Байяз! Я знаю тебя. Мало кто знает тебя лучше. Дай мне слово, что будешь охранять ее и после того, как она послужит твоей цели.

— Я буду охранять ее лучше, чем охранял бы собственную дочь.

— Охраняй ее лучше, чем ты охранял дочь Делателя, и я буду удовлетворен.

Долгое молчание. Ферро сжимала челюсти, обдумывая то, что услышала. Иувин, Канедиас, Захарус — эти странные имена ничего не значили для нее. И что за Семя, которое способно сжечь дотла целый мир? Она вовсе не хотела иметь с ним никаких дел. Ее место на юге, ее дело — бороться с гурками тем оружием, которым она владела.

Дверь открылась, и два старика шагнули в комнату. Трудно представить людей более не похожих друг на друга: один смуглый, высокий и костлявый, с длинными волосами, второй светлокожий, массивный и лысый. Ферро с подозрением посмотрела на них. Первым заговорил светлокожий:

— Ферро, я хочу предложить тебе одну…

— Я не собираюсь идти с тобой, старый болван.

Легчайшая тень раздражения скользнула по лицу лысого, но он быстро справился с собой.

— Но почему? — спросил он. — Какие у тебя есть неотложные дела?

Над этим не пришлось долго думать.

— Месть. — Ее любимое слово.

— А-а, понимаю. Ты ненавидишь гурков?

— Да.

— Они задолжали тебе за то, что сделали с тобой?

— Да.

— За то, что сделали с твоей семьей, с твоим народом, с твоей страной?

— Да.

— За то, что сделали тебя рабыней, — прошептал он. Она сердито смотрела на старика и гадала, откуда он столько узнал о ней и не стоит ли еще раз наброситься на него. — Они ограбили тебя, Ферро, они отняли у тебя все. Они украли у тебя твою жизнь. Будь я на твоем месте… перестрадай я столько же, сколько выстрадала ты… на Юге не хватило бы крови, чтобы удовлетворить меня. Все гуркские солдаты стали бы трупами. Я бы сжег их города дотла. Я бы заставил их императора сгнить в клетке перед собственным дворцом!