Земные радости

Грегори Филиппа

Традесканту разрешили нанять местную лодку и отправиться в плавание по речным островам. Он взял с собой кошелек с золотом и покупал для коллекции своего господина все диковины, какие попадались. Естественно, он прихватывал черенки, корешки и семена любых незнакомых растений.

На каждом острове Джон сходил на берег, не сводя глаз с носков своих сапог и крепко сжимая в руках мотыжку. И везде он возвращался с мешком, бугрившимся от ботанических изысков, невиданных для Англии.

— Ты просто конкистадор. Это ведь настоящее сокровище для тех, кто любит сад, — улыбнулся сэр Дадли, когда Традескант

явился на причал в Архангельске и выгрузил бочонки с растениями, помещенными во влажную землю.

Джон, грязный и пахнущий рыбой, которой питался много дней подряд, усмехнулся и с трудом поднялся по трапу.

— Что ты видел? — поинтересовался сэр Дадли. — Я лишь успел разобрать свой багаж, готовясь к путешествию в Москву.

— В основном здесь пустоши, — устало сообщил Традескант. — Но местные — хорошие фермеры, когда им удается расчистить клочок земли под обработку. Они бросают семена в едва теплую почву и уже через шесть недель снимают урожай.

— Но страна-то, наверное, бедная? — предположил его светлость.

— Везде по-разному, — рассудил Традескант. — Эль у них отвратительный, никогда ничего ужаснее не пробовал. Но зато есть напиток из меда, который они называют медовуха, вот он очень хорош. У них нет рубанков для обработки древесины, но то, что они делают топором и ножом, лучше, чем работа многих английских столяров. А деревья!

Традескант замолчал.

— Продолжай, — попросил сэр Дадли с улыбкой. — Хочу услышать о деревьях.

— Я обнаружил четыре новых вида елей, которых раньше не встречал, почки на их лапах такие свежие и яркие, что елки стоят пестрые, прямо как пони в яблоках, ярко-зеленые пятна на темно-зеленом фоне. А еще у них есть невысокие деревца, местные называют их вишнями и делают из них обручи на бочки. Сейчас время между цветением и урожаем, так что сложно сказать наверняка, но мне трудно поверить, что есть вишня, из которой получится обруч на бочку. У меня есть саженец и черенки, я посажу их дома и посмотрю, что взойдет. Листья у них похожи на вишню. Можно просто пригнуть прутик к земле, и он приживется, словно ива. Как вы считаете, такое дерево стоит вырастить в Англии?

Снисходительная улыбка сползла с лица сэра Дадли, он задумался.

— Дерево, наверное, очень крепкое, раз выносит здешний климат. Оно ведь будет расти в Англии, Джон?

Садовник кивнул.

— А еще белая, красная и черная смородина, ягоды гораздо крупнее, чем у нас. И розы — в одном месте я видел акров пять диких роз, напоминающих шиповник. Чемерица, морозник, герань, камнеломка, дикий щавель высотой с моего сына Джона и новый сорт гвоздики.

Традескант замолчал на секунду, представив, как был бы доволен Сесил, найди он новый сорт гвоздик.

— Новые гвоздики, — пробормотал Джон. — С очень светлыми резными листьями.

— Настоящие сокровища, — восхитился сэр Дадли.

— А еще здесь есть целебные растения, — продолжал Традескант. — Ягода, похожая на янтарную клубничку, лечит цингу. Также мне рассказывали о дереве, растущем на реке Волга. Его называют божье дерево, оно напоминает фенхель, но якобы лечит многие болезни. Может, вам оно попадется, милорд. Привезите черенок, если его увидите.

— Поехали со мной, Джон, — предложил сэр Дадли. — Поехали, пополнишь

запасы отводков и черенков. Ты пробыл здесь так недолго, а отыскал столько нового. Поехали со мной в Москву, и всю дорогу будешь собирать свои растения.

На какой-то момент лорду показалось, что Джон согласится. Лицо садовника осветилось при мысли о приключении и о тех богатствах, которые он мог бы открыть.

Но Традескант отрицательно помотал головой и рассмеялся собственному волнению.

— Я прямо как девчонка, бегущая за ярмаркой, — хохотнул он. — Ничего так не хочу, как отправиться с вами. Но мне надо домой. Меня ждут лорд Вуттон, жена и сын.

— Его светлость на первом месте?

Мысли Джона вернулись к чувству долга.

— Милорд важнее всего остального. Даже моих собственных желаний.

Сэр Дадли небрежно положил руку на плечи Джона, и они вместе зашагали туда, где уже стояли лошади.

— Жаль, — признался лорд. — Только тебя я был бы рад видеть рядом на всем пути в Китай.

Джон опустил глаза, пытаясь скрыть эмоции.

— Как бы мне хотелось поехать, милорд! — Он посмотрел на обоз, на сильных татарских лошадок под глубокими дорожными седлами. — Говорите, до самого Китая?

— Только подумай, что бы ты приобрел… — прошептал сэр Дадли, искушая Традесканта.

Тот покачал головой; рука его лежала на кожаном стремени.

Сэр Дадли улыбнулся, глядя на садовника, и сказал:

— Ну что ж, тогда желаю тебе благополучно добраться до Англии. И если я замечу что-нибудь редкое или необычное, я отрежу кусочек и отправлю тебе, записав, где я это нашел. Вдруг когда-нибудь ты окажешься в этом месте. Потому что ты путешественник, Джон, а не домосед. Я читаю это в твоем взгляде.

Традескант усмехнулся. Он заставил себя выпустить стремя, отступить от лошади сэра Дадли и спокойно смотреть на то, как вся кавалькада тронулась от причала по дороге на Москву и дальше на восток. Усилием воли Джон удержался и не побежал следом.

— Доброго пути! — крикнул он. — И удачи при дворе русского короля!

— Храни тебя Господь на пути к дому, — откликнулся сэр Дадли. — А когда я вернусь, считай меня своим другом, Традескант. Я не забуду, как ты заботился обо мне, когда я болел.

Джон глядел вслед, пока последняя повозка из обоза не исчезла за горизонтом, пока пыль не улеглась под серым небом, пока не умолкли цокот копыт и звук колокольчиков под дугой.

Той же ночью команда подняла якорь и со следующим приливом погрузила остаток багажа. Корабль отчалил вместе со всеми черенками, хранящимися в ящиках на палубе, и деревьями, свободно привязанными к мачте. Сердце моряка Традесканта ликовало.

Тем утром, когда Джон приехал, Элизабет как раз поливала каштановое дерево, росшее в большом ящике. В остальном саду земля была сухой и потрескавшейся. Год был неурожайным. В начале лета шли дожди, а в июле ударила жара. Пшеница пропала, с ячменем дело обстояло немного лучше. Городам и нищим деревням грозил голод, когда цены на муку взлетят и будут не по карману беднякам. Но и в дождь, и в солнце каштановый саженец буйно рос. Элизабет соорудила маленький навес из соломы, укрывавший его от жестоких лучей, и не забывала поливать деревце по сухим дням.