Земные радости
Шрифт:
— Да знаю я, что ты только и ждал, когда он свистнет, — мягко произнесла Элизабет. — И тут же помчался. Я буду молиться, чтобы он не повел тебя путями неправедными.
— Он поведет меня ко двору французских правителей, — возразил Джон. — В самое сердце Парижа, оттуда привезут новую королеву Англии.
— Католический двор и католическая королева, — вздохнула Элизабет. — Я буду молиться за твое освобождение денно и нощно, муж мой. В прошлый раз, когда ты отправился ко двору, ты приехал
Выругавшись про себя, Джон выскочил из дома и подождал снаружи, пока жена соберет его дорожный мешок. Так и получилось, что, когда они прощались, он не обнял ее, а просто кивнул и сказал:
— До встречи. Не знаю, когда вернусь.
— Когда он с тобой покончит, — просто ответила она.
Джона передернуло от слов жены.
— Я его слуга, такой же, как он для короля. Долг перед ним — честь для меня, а не только работа.
— Несомненно, надеюсь, что служба ему неизменно будет для тебя честью. И что он никогда не попросит тебя сделать то, что ты делать не должен.
— Конечно же не попросит, — раздраженно отозвался Традескант.
Он взял супругу за руку и поцеловал в лоб холодным легким поцелуем.
Возок с вещами герцога, запряженный двумя хорошими лошадьми, задребезжал по дороге. К нему были привязаны две лучшие охотничьи собаки, явно недовольные своей участью. Джон окликнул кучера и взобрался на козлы рядом с ним. Когда он сверху взглянул на Элизабет, жена показалась ему очень маленькой, но такой же непреклонной, как и в день их помолвки двадцать четыре года назад.
— Храни тебя Господь, — хрипло проговорил Традескант. — Я буду дома, как только освобожусь.
Элизабет кивнула, сохраняя серьезность.
— Мы с Джеем будем ждать тебя, — пообещала она.
Возок с грохотом покатился по дороге. Элизабет повернулась и посмотрела вслед мужу.
— Как всегда.
Когда Джей явился к ужину, она отослала его к колонке еще раз помыть руки. Он вошел, вытирая ладони о рубаху и оставляя на ней грязные следы.
— Посмотри на себя! — беззлобно воскликнула Элизабет.
— Это чистая земля, — попытался оправдаться Джей. — И я никогда не видел рук отца без черных мозолей.
Элизабет поставила на стол хлеб и мясную похлебку.
— Опять куриный бульон? — спросил Джей, впрочем, без всякого раздражения.
— Баранина, — объявила Элизабет. — Миссис Гиддингс резала овцу и продала мне легкие и ногу. Завтра зажарим.
— А где отец?
Она подождала, пока сын откусит хлеб и съест ложку супа, и сообщила:
— Отправился во Францию к своему лорду Бекингему.
Джей уронил ложку обратно в миску.
— Куда-куда отправился?
— Я думала, тебе уже известно.
Он потряс головой.
— Был
— Герцог велел ему привезти кое-что из одежды и какие-нибудь диковины для французской принцессы.
— И он поехал?
Элизабет встретила сердитый взгляд сына.
— Конечно, Джей, мой мальчик. Конечно, он поехал.
— Он бегает за герцогом, как верный пес, — выпалил Джей.
— Не смей так говорить об отце, — в ярости прошипела Элизабет.
Джей уткнулся глазами в стол и постарался взять себя в руки.
— Мне его не хватает, — тихо промолвил он. — Когда его нет, ко мне обращаются за инструкциями, что и как делать. Они считают, что раз я его сын, то должен все знать. А я не знаю. И парни из конюшни дразнят меня, когда нет отца. За моей спиной насмехаются надо мной и обзывают. А еще они болтают об отце и о герцоге такие вещи, что я не могу повторить.
— Он ненадолго, — попыталась его успокоить Элизабет, но в ее голосе звучало сомнение.
— Ты уверена?
— Он вернется сразу же, как только сможет.
— Тебе известно, что он вернется тогда, когда герцог с ним покончит, и ни секундой раньше. Кроме того, ему нравится путешествовать, и если у него появится такая возможность, он снова отправится по всей Европе. Он оставил хотя бы адрес, по которому можно с ним связаться?
— Нет.
— А деньги?
— Нет.
Тяжело вздохнув, Джей снова заработал ложкой. Когда миска опустела, он тщательно вытер ее последним кусочком хлеба, подбирая остатки.
— Значит, в конце месяца мне придется идти за его зарплатой, но мне скажут, что деньги ему будут платить в Париже и что до его приезда нам придется жить на мой заработок.
— Как-нибудь проживем, — ответила Элизабет. — У меня кое-что отложено, а он потом эти деньги вернет.
Джей прекрасно понимал, как нервирует мать.
— А он тем временем будет пить и есть, прохлаждаясь при католическом дворе. Сомневаюсь, что там найдется церковь, где он сможет молиться. Домой он прибудет, осеняя себя крестным знамением, и ему понадобится священник, чтобы молился за него.
— Нет, нет, — слабо запротестовала Элизабет; ее лицо побелело.
— Говорят, сам Бекингем склоняется в ту сторону, — продолжал Джей. — Его мамаша уже стала то ли католичкой, то ли ведьмой.
Элизабет опустила голову и промолвила:
— Господь наш убережет его. Он добрый христианин. Он благополучно вернется в свой дом, к своей вере.
Джею надоело дразнить материнское благочестие.
— Когда я вырасту, я никого не буду звать хозяином, — твердо произнес он.
Мать улыбнулась ему.