Земвэйл
Шрифт:
– Юль, – встрепенулся он, оглянувшись на девушку, – я такой классный сериальчик нашел, бери печеньки, пойдем посмотрим!
– Бегите, бегите, голубки, – многозначительно отвел глаза Алекс.
Так страшно и неприятно оказалось услышать Юле его слова. Странное отчаяние наполнило грудь, а в горле застрял ком.
Девушка чуть не расплакалась, быстро убежав к себе наверх, оставив наедине расстроенного Алекса и ошарашенного Тэсса.
XII
Подходило время завтрака.
Наставник накрыл на стол, созвал
Юля пришла вместе со всеми, в середине толпы, не поднимая взгляд на Алекса, хотя ей очень хотелось на него посмотреть. Ее тянуло к этому человеку, привлекало его умение держать себя, его безмолвная власть и непоколебимое спокойствие. Логичность и рациональность поступков. В ее глазах он был идеальным: он мог быть одновременно и ответственным взрослым человеком и заряжающим энергией молодым парнем.
Юле казалось, что она очень хорошо его понимает, знает, что он чувствует, о чем думает, чем живет. По духу он был к ней ближе всех.
Даже ближе ее друга Тэуросса.
Девушка посмотрела на Тэсса, он улыбнулся, поймав ее взгляд. Юля чувствовала в нем доброту, и благодаря своей врожденной проницательности и развитому таланту, ощущала от него к себе те же чувства, что она испытывала к Алексу. И это не была просто дружба.
Тэуросс улыбался, он был счастлив и открыт по натуре, даже не пытался скрыть своих возникающих к Юле чувств, искал ее поддержки, но и не навязывался, терпеливо ожидая взаимной привязанности.
Теперь Юля посмотрела на Алекса, тот сидел напротив и неспеша ел, смотря только в тарелку. Как будто почувствовав взгляд девушки, он оторвался от еды и на секунду замер, но взгляд так и не поднял.
Юля как ни старалась, не могла прочесть его мыслей, как будто он закрывался от нее специально. Разум любого другого человека она могла почувствовать, узнать побуждения или мысли, а если человек ни о чем не думает, и голова его пуста, хотя бы эмоции… Они–то всегда у всех есть, хоть какие–нибудь. Вот Алекс – другое дело, с его «прочтением» у Юли были проблемы. Как с радио например: переключая станции, ты каждый раз слышишь хоть что-нибудь что-то интересное, смешное, временами глупое или абсурдное… Но стоит только упустить волну и перестаешь слышать поток информации, а слышишь только помехи, то же самое и у Юли с Алексом…
XIII
Сегодня был не обычный день, с самого утра все пошло не по плану, и Юля это чувствовала, ведь Алекс ходил сам не свой, мрачнее тучи, один раз он остановился посреди коридора, перекрыв Юле дорогу, но потом, отвернувшись, зашагал прочь.
В ворота базы постучали, в холле раздался звонок. Для ребят это оказалось полнейшим сюрпризом, но, похоже, не для Алекса. Он уверенно направился к двери наперевес с оружием, с которым ходил все утро, хмурый как туча.
Во внутренний дворик въехали два Министерских джипа. Из головной машины выпрыгнули два офицера и Куратор, который по иерархической лестнице был главнее Наставников, в том числе и Алекса.
Ребята высыпали на крыльцо,
Алекс опустил автомат, а потом и вовсе закинул его за спину, уверенно направился навстречу Министерской делегации и протянул Куратору руку, здороваясь с ним. Однако собеседник отвернулся, рассматривая ландыши на клумбе, прозрачно намекая, что даже знаться с Наставником не хочет.
Алекс поморщился, рассматривая носки ботинок, но продолжая улыбаться. Он потянулся вперед, похлопав по кузову машину, предлагая остальным служащим выйти, краем глаза увидел, что все уже и так на лужайке, тогда закивал головой, как бы оценивая качество транспорта.
Юля заскрипела зубами, она злилась тому, как из ее обожаемого Наставника делали посмешище, игнорируя его, стараясь унизить.
Куратор закурил сигару, а докурив, бросил окурок прямо на газон, на что Алекс постарался не реагировать, сжав кулаки, в то время как его воспитанники уже ненавидели этих конкретных офицеров, которые теперь направлялись к главному корпусу.
Ребята взволновано загалдели, обсуждая произошедшее, постепенно отошли от окон гостиной и разбрелись по комнатам.
Юля злилась, сжимая, а потом растягивая до предела резинку для волос, которую иногда носила в виде браслета.
Глубоко задумавшись, девушка слишком сильно ее потянула, резинка выскользнула из ее рук и как порвавшаяся тетива улетела между ступенек под лестницу.
Эшфорд скривила губы, но спустилась за ней вниз, шарила в полумраке руками, однако никак не могла найти порванную резинку.
Дверь холла распахнулась, девушка юркнула под лестницу, там было мало места, тесно и темно, так что Юля уперлась коленкой в острый уголок ступеньки, но успела спрятаться до того, как говорящие зашли в гостиную. В комнату вошли двое, обоих девушка узнала. Одного по легкой походке, почти не слышным ровным шагам – это был Алекс; а второго – по нервному придыханию Куратора.
– Роб! Пожалуйста! – Наставник обращался к Куратору на равных, не лебезя и не унижаясь. Он говорил свободно, казалось, они уже давно знакомы.
– Алекс, я все понимаю, – тушевался Куратор, – но служба твоя, твои бывшие заслуги веса не имеют, я это не решаю!
– Робинс, не губи их, я знаю, в чем меня обвиняют… догадываюсь – перешел на шепот Наставник, – но мои воспитанники не виновны в том, что мне приписывают.
Мужчины замолчали.
Юля насторожилась. Она не знала, что случилось, но вдруг поняла, что у Наставника проблемы.
Куратор потупил взгляд, Алекс замер так, как жестикулировал во время разговора, смотря оппоненту в глаза прямым взглядом. Под напором Алекса Куратор сдался, он поднял взгляд на молодого человека и проговорил:
– Все, что могу, ради того, что раньше было, ради старой дружбы и солдатского братства, – он остановился и задумался, – я смогу прикрыть наверняка только двоих.
– Хорошо, спаси хотя бы… – Алекс приподнялся на цыпочках и зашептал что-то прямо в ухо Куратору.
Роб изменился в лице.