Зендикар: В Зубах Акума

Винтермут Роберт Б.

– Ты нам еще понадобишься, - сказал Сорин с усмешкой на лице, мельком взглянув на Ановона. – Этот Гет никудышный скаут. И его боевые навыки оставляют желать лучшего. К тому же, он воняет, как животное.

Каллид наблюдал за тем, как Ановон сделал еще один оттиск. – Я бы предостерег Ниссу на твой счет, вампир, но мне стоит больше беспокоиться о твоем здоровье, если ты станешь у нее на пути.

Ановон ничего не ответил, лишь молча сделал оттиски всех своих цилиндров и разложил сырые таблички на столе просохнуть. Он уже заканчивал работу над последней, когда в тент ввалился

Распин, с большим рюкзаком за спиной.

– Прекрасно, Распин, - сказал Каллид. Он передал Ниссе рог, заткнутый с обоих концов древесной корой. – Эта карта должна привести вас в Акум через Зулапорт. Я не слышал ничего про это ваше «Око Угина», но этот вампир-книжник говорит, что знает туда дорогу.

Нисса повернулась и передала карту Сорину, принявшему ее с явным неудовольствием. – А я остаюсь здесь, в Криволесье, - повторила Нисса. – Нужно защищать границы земель Таджуру, я должна вернуться на племенное дерево.

Каллид взял Ниссу за руку и отвел на пару шагов в сторону.

– В последнее время мои сны полны дурных предзнаменований, - сказал старый мерфолк.

– У меня большие опасения насчет этих порождений. Почтовые птицы приносят странные новости о разрушенных городах, уничтоженных крепостях и замках. Многие из этих птиц и сами прилетают едва живыми.

– Этому может быть много объяснений.

– Возможно, - помолчав, сказал мерфолк. Он указал на широкий плоский стол из грубого камня в углу. Ножками стола служили огромные бедренные кости какого-то вымершего животного.
– Позволь мне показать тебе то, чего я боюсь, - сказал Каллид. Он щелкнул пальцами, и вокруг столешницы поднялись струйки синего дыма. Постепенно дым образовал рельеф земли. Нисса узнала континенты Онду и Акума, разделенные волнами великого моря. Здесь была Башня Тайн, Храм Забытых Богов, и густая полоса Криволесья. Каньон Макинди прорезал землю, подобно рваной ране.

На глазах Ниссы, из иллюзорной горной гряды, очевидно, Зубов Акума, высыпали черные точки. Они распылялись во всех направлениях, и вскоре покрыли всю землю. Вскоре, синий дым начал рассеиваться, оставляя после себя лишь черноту. Нисса наблюдала за тем, как Криволесье начало разваливаться на куски и исчезать, пока лес не растворился полностью.

– Ты когда-нибудь видела дикий линнестроп? – спросил Каллид.

Нисса скривилась при упоминании этого растения. – Конечно.

– А откуда он родом, изначально?

– Не из Криволесья, - ответила Нисса. – Но растет он здесь, заглушая травы, живущие в этих краях с незапамятных времен.

– А слышала ли ты о симеоновой траве? Ты ненавидишь ее столь же сильно?

– Нет. Эта трава чудесно уживается с другими. И с ее помощью можно лечить…

– И, тем не менее, она тоже не родилась в Криволесье.

– Верно. Она не местная.

– Как и я, - сказал Каллид. – Как и ты.

Нисса оторвала взгляд от иллюзорной земли над каменной столешницей. – Полагаю, да.

– У меня есть веские опасения, что эти порождения подобны линнестропу.

Мерфолк щелкнул пальцами снова, и призрачный дым над столом рассеялся.

– Я думаю, что Криволесье, как и весь Зендикар, молит о помощи, – продолжил Каллид. – Ты, мое милое дитя, предводительница эльфов. Сила Зендикара в твоих руках, но я боюсь, что она увянет под щупальцами этих чужеродных пришельцев.

Нисса

кивнула. Она вспомнила тот день, когда вернулась из одного из далеких иных миров, населенного так густо, что его жители наступали друг другу на ноги, постоянно пытаясь убить друг друга. Тогда она вернулась в лес и несколько дней сидела и молча созерцала созревание и цветение орхидей. Бутон орхидеи раскрывался на третий день цветения, но, когда он, наконец, раскрылся, его пахучие сияющие тычинки вызвали у нее слезы. Мысль о том, что эти цветы исчезнут навсегда…

– Ты должна пойти с ними, - сказал Каллид, махнув рукой в сторону Сорина с Ановоном. – В это Око Угина. Зендикар заклинает тебя.

Компаньоны Ниссы стояли у выхода из тента. Ановон связанными руками пытался натянуть ремни увесистого рюкзака, который Распин перевесил ему на спину, а Сорин не сводил глаз с эльфийки и мерфолка.

Нисса обернулась и глубоко вздохнула. Где сейчас было ее племя? Джорага или Таджуру? Кто из них хоть как-то пытался помочь ей с этой ношей? Нет, она сделает это не ради племен: ни ради того, которое ее изгнало, ни ради того, которое ее ненавидело. Она отправится в это путешествие ради Зендикара. И ради Ниссы Ревайн.

– Я поступлю так, как Вы советуете, друг мой, - произнесла она.

Каллид улыбнулся, обнажив свои странные мелкие зубы. – Что ж, держи ухо востро рядом вон с этим.

– С книжником?

– Нет, с другим, - сказал Каллид. – Он тоже…

В этот миг снаружи раздался вой горна. Нисса тревожно взглянула на Каллида. – Смена караула. Ничего страшного, - пояснил мерфолк.

– Полагаю, нам пора выдвигаться, - сказал Сорин.

Старый мерфолк встретился глазами с Ниссой и молча кивнул. – Благодарю Вас, - сказала Нисса, приложив руку к сердцу и поклонившись.

Каллид протянул ей ожерелье. – Путеводный камень тебе в дорогу, - произнес он. – Храни его. Он был вытесан из самой Башни Тайн.

– Благодарю Вас, друг мой, - повторила Нисса.

– Помни то, что я тебе сказал. И не забывай, что вампиры питаются кровью.

ГЛАВА 4

Они покинули Грейпелт на закате. В трех бросках камня от последней палатки, плато заканчивалось, обрываясь почти вертикальной скалой. Они разбили лагерь без костра у самой тропы, зигзагом петляющей вниз с края плато, исчезая во мраке каньона. В свете звезд, река на дне ущелья казалась длинным серым шрамом.

– Каньон Макинди, - сказала Нисса. – К сожалению, нам придется его пересечь.

Сорин и Ановон сели, опершись спинами о стволы молодых джадди, еще способных пополнить их запасы провизии здесь, на краю плато, где почва была по большей части сухой и неплодородной. Они распределили часы дежурства, и Нисса заняла место в развилке дерева. Последнее, что она запомнила, прежде чем погрузиться в сон, был крик грифона, охотящегося на ястребов в темноте над каньоном.

Нисса услышала шелест дождя задолго до того, как тот перешел в ливень, а вскоре на плато обрушилась буря, больно стегая путешественников крупными холодными каплями. Даже капюшон плаща Ниссы из шкуры бородавочника не мог защитить ее от дождя. Она промокла насквозь, и остаток ночи дрожала от холода. Но к утру ливень стих, и из каньона послышался басистое кваканье гигантских барабанных жаб.