Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»
Шрифт:
Память у Бориса Казимировича превосходная. Задумается на миг и тут же вспоминает… Они были друзьями, Борис Язвинский и Николай Даньшин. Каким помнится Язвинскому из далекого далека его фронтовой друг?
«Конечно, очень молодым. Наши дети сейчас по возрасту старше… Но свойство молодости тех фронтовых лет — ранняя серьезность. Я помню Колю Даньшина необыкновенно ясно — будто только вчера мы расстались. Серьезный был. Я бы сказал даже — самоуглубленный. Мог долго о чем-то думать, молчать и вдруг неожиданно задать всего один вопрос… Очень обстоятельный был человек. Если за что-то брался, то всерьез, без спешки. Часто приходил ко мне на медпункт. Там мы вместе проявляли пленки, печатали фотокарточки. Любовь к фотографии от него осталась у меня на
Я слушал Бориса Казимировича, и словно оживали лежавшие на столе фотокарточки… Казалось, что Николай Михайлович Даньшин улыбался Язвинскому одними глазами: «Спасибо, дружище!» Сергей Яковлевич Мошенский был торжествен и строг: «Пусть я ничего не успел сказать в тот последний миг… Вы поняли меня правильно. Я приказал выстоять!»
Говорили об Иване Тягниверенко. Он Язвинскому хорошо запомнился. Богатырь. Наводчик носового 37-миллиметрового автомата. Ручищи большущие, каждый кулак — два обычных… Рукоять наводки крутил так яростно, что Николай Даньшин, его командир, на полном серьезе предупреждал: «Тягниверенко, поаккуратней! Не сломай автомат!» 27 июня, когда мы сошли на берег, Тягниверенко ушел с нашими ребятами на передовую… Так, говорите, жив? Выбрался из пекла невредимым?»
Я дополнял рассказ Бориса Казимировича фактами, мне известными по многолетнему поиску, отвечал на его вопросы…
Не совсем «невредимым» выбрался плавбатареец Иван Тягниверенко из Севастополя. В последних боях был ранен, вплавь добрался до катера-охотника, но катер был потоплен «юнкерсом», и Тягниверенко снова оказался в воде… Его подобрала шхуна-тральщик, которая с трудом достигла берегов, но не своих, а турецких…
Как и плавбатарейцев, приплывших в Синоп на буксире, их встретил наш военно-морской атташе в Турции капитан 2-го ранга Михайлов, отправил раненых, и в том числе Тягниверенко, на гидрографическом судне в Батуми.
После излечения в госпитале Тягниверенко был направлен в морскую пехоту. Сражался под Старой Руссой, Великими Луками, Невелем, дошел с боями до государственной границы… За боевые дела был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». В ноябре 1943 года вступил в партию. 6 февраля 1944 года морской пехотинец Тягниверенко был тяжело ранен и эвакуирован в тыл.
Инвалид II группы, он пришел в райком партии и сказал: «Я коммунист. Дайте такую работу, чтобы чувствовал, что воюю, помогаю фронту».
Работу такую Тягниверенко дали. Работал самозабвенно, вырос, считай, от рядового до заместителя начальника управления Херсоноблтопливо…
— Молодец… — улыбнулся Язвинский. — Жаль, что далековато Севастополь от Владивостока. Вот бы встретиться всем нам!
…Ночь плыла над Владивостоком. Светились тысячи окон. В воде отражались огни многих океанских судов, пришедших из далеких стран в нашу знаменитую бухту Золотой Рог. Горел огонь вечной памяти на набережной, у памятника морякам.
Тысячи верст от Владивостока до Севастополя, а города эти, оказывается, тоже постоянно связаны тысячами незримых нитей нашей общей памяти и верности. Мы прощаемся с Язвинским. Крепко жмем друг другу руки.
— Счастливого плавания! — желает мне Борис Каземирович. Он знает, завтра на рассвете я ухожу в океан на большом противолодочном корабле, чтобы затем рассказать в журнале о боевой учебе моряков-тихоокеанцев. Добавляет: — Будете на Черном
«Всем нашим…» Ухожу, а слова эти звучат в моем сердце. И еще слова: «Вот бы встретиться всем нам!»
ПЛАВБАТАРЕЙЦЫ ВСТРЕТЯТСЯ В СЕВАСТОПОЛЕ. ТАКИХ ВСТРЕЧЬ БУДЕТ ТРИ. НО ОБ ЭТОМ — ЧУТЬ ПОЗЖЕ. А ПОКА ЗАДУМАЕМСЯ О СУДЬБЕ ВСЕХ ЗАЩИТНИКОВ СЕВАСТОПОЛЯ…
Трагедия защитников Севастополя состояла в том, что те немногие, кто ранее участвовал в обороне Одессы и кто дожил до конца июня при обороне Севастополя, помнили, как в октябре 1941 года кораблями Черноморского флота была блестяще проведена эвакуация целой армии генерала И. Петрова. Армия была переброшена для помощи войскам, оборонявшим Крым, а позже отошла к Севастополю и держала там многомесячную оборону. Послевоенные официальные документы говорят о том, что при эвакуации Одесского оборонительного района в период с 1 по 16 октября было вывезено кораблями около 80 тысяч защитников Одессы с боевой техникой и вооружением. Так, только в ночь на 16 октября из Одессы было эвакуировано 35 тысяч воинов. Память об этом жила в людях и передавалась из уст в уста. Защитники Севастополя верили, что такое будет и в Крыму, что сражаться надо будет до последней возможности, а когда такие возможности будут исчерпаны, их не бросят, не оставят, а организованно эвакуируют из Севастополя.
Увы, в Крыму подобного не произошло. Во-первых, немецкие пехотные дивизии, начавшие в мае третий штурм города, по их боеготовности и боевому опыту ни в коей мере нельзя сравнивать с румынскими соединениями, осаждавшими Одессу, во-вторых, выводы из одесской операции были сделаны генералом Манштейном правильные — гитлеровцы не только сжимали город в жесточайших тисках, но и устроили плотную блокаду с воздуха, для чего были переброшены опытнейшие воздушные эскадры. У наших войск, кроме одного аэродрома на Херсонесе (находившегося под жесточайшим воздействием вражеской авиации), других просто не было… На поддержку авиации через море надежды быть не могло — радиус действия наших истребителей этого делать не позволял. Каждый корабль с Большой земли и обратно прорывался с боем. К тому не каждому посчастливилось уцелеть. Поэтому эвакуация велась даже подводными лодками и малыми судами. Все плавсредства уходили из Севастополя ночами и крайне перегруженными. Эвакуироваться на Большую землю удалось не всем…
ОВР дважды собирал плавбатарейцев ОВР в Севастополе. Первая встреча была в 1975 году. Тогда я впервые увидел героев ставшего мне дорогим «Железного острова». Приехало на встречу девять человек: Из Баку — Семен Абрамович Хигер, из Москвы — Михаил Михайлович Ревин и Константин Александрович Румянцев, из Ейска — Виктор Ильич Самохвалов, из Воронежской области — Михаил Сергеевич Бойченко и Михаил Титович Лещев, из города Шахты — Дмитрий Павлович Сергеев, из Днепропетровска — Виктор Иванович Донец, из Херсона — Иван Никитович Тягниверенко…
Второй раз плавбатарейцы собирались в 1977 году. Не смог приехать из Киева бывший зенитчик носовых 37-миллиметровых автоматов Дмитрий Спиридонович Сиволап — был в командировке за рубежом. Прислал телеграмму — и в ней горячий привет, надежда на будущую встречу.
Я на той встрече, к сожалению, быть не мог — досадная травма ноги «тормознула» меня в Москве. Но душою я был с плавбатарейцами. Они подробно описали мне ту встречу.
Приехал и бывший комендор 130-миллиметровых орудий — Петров. (Орудия эти и их боевые расчеты в октябре 1941-го убыли на сухопутные позиции.) Сколько времени минуло… За плечами трудный боевой путь, а ведь не забыл комендор Петров плавбатарею, товарищей своих! Приехал тоже издалека. К сожалению, не могу точно сказать откуда. Не знаю я и имени-отчества Петрова, так как сам приехать на встречу не смог из-за травмы… Однако хорошо знаю: был такой комендор. Время безжалостно. Особенно не щадит оно ветеранов. Не приехали на встречу Тимофей Тимофеевич Бесчастный и Владимир Николаевич Камынин…