Зенитные залпы
Шрифт:
— Хватит нам раздумывать. Занимай плацкарт — и я рядом с тобой!
Тут все новоселы живо захлопотали возле коек и тумбочек. Землянка скоро преобразилась: аккуратно убрали постели, белой простыней прикрыли столик, на стене прибили вешалку для шинелей.
Ужинали девчата в своей «хате». Ели с аппетитом и от души смеялись над рассказом Нади Соколовой. Оказывается, с нею разговаривал ефрейтор Синица и советовал обязательно проситься в третий орудийный расчет. Он всячески доказывал, что их «птичьему расчету» только потому и не везет, что недостает
— Мы одну «птичку» из этого расчета уже видели возле кухни, — прозвучал чей-то звонкий голос. — Это, Надюша, твой знакомый — Петухов. Получил две порции каши и еще просил добавить.
— Вот так «птичка»! — грянул дружный хохот. Надя Соколова заступилась за Петухова:
— Он же кузнец и здесь с тяжелыми снарядами дело имеет. Силы много надо — вот и просит добавки.
— А мне и одной порции много, — отозвалась сидевшая с унылым видом Зина. Она съела лишь несколько ложек каши, к чаю не притронулась.
— Кушай, Зиночка, — упрашивали подруги.
— Что-то не хочется, девушки…
А когда легли спать, Зина уткнулась лицом в подушку и лежала не шевелясь. Удрученная, расстроенная, она ничего не слышала, хотя разговор в землянке еще долго не умолкал.
С утра следующего дня девушки начали изучать боевую технику. Им рассказывали об устройстве зенитной пушки, приборов, о том, как ведется стрельба по самолетам.
— Снаружи простая коробка этот ПУАЗО, а какие вычисления делает! — говорила Мария Игошина. — Вот бы мне поработать на таком приборе!
— А меня к пушке тянет, — мечтательно сообщила Соколова.
— «Птички» заманивают? — с ехидцей бросила Зинаида Шеврик.
— Не выдумывай, просто хочу к орудию.
— Телефонисткой бы мне стать, — вздохнула Зина. — Отвечать, вызывать, спрашивать — интересное дело! — заулыбалась она.
Орудия в окопах, землянки среди поля… Девчата на все смотрели удивленными глазами и с волнением думали о том, что их ждет впереди. Бойцы после восторженной встречи новичков притихли и стали критически оценивать их появление на батарее. Обступившие Петухова пушкари оживленно обменивались мыслями, будет ли от девчат польза на батарее. Одни утверждали, что из них получатся отменные зенитчики. Другие сомневались, заявляя, что женщины в дивизионе станут помехой. Третьи советовали не торопиться с выводами, а подождать, что получится на деле.
Новицкий понимал, что новичков, прежде чем поставить к боевой технике, нужно обучить выполнять обязанности.
Старшина называл фамилии бойцов нового пополнения, а Новицкий и Михайлин указывали, куда целесообразнее их определить. Из девушек были полностью составлены отделения ПУАЗО и дальномерное.
— Соколова просится наводчицей орудия, — сообщил старшина.
— Коль есть большое желание — удовлетворим, — решил Новицкий, а затем: — Телефонистки нам нужны. Охотники есть?
— Есть! — уведомил Михайлин. — Зинаида Шеврик хочет на это дело.
— Земцову можно назначить — возражать не будет, — предложил старшина.
— Хорошо, так
А когда распределение новичков по расчетам и отделениям было закончено, комбат обратился к старшине:
— Я знаю Земцову. Пришлите ее ко мне.
…В сорок первом Лена Земцова окончила десять классов. Училась на курсах медсестер, а затем подала заявление с просьбой направить ее на фронт. Но послали в госпиталь. Между тем ее не покидала мысль попасть в действующую армию. И она снова пишет заявление: «Пошлите на передовую…» Ей сказали: «Будете зенитчицей. Это всегда воюющий род войск». Она согласилась.
Прибыв на батарею, Лена сразу же узнала Новицкого. Она видела его в госпитале, но комбат не сразу заметил волжанку среди девчат нового пополнения. А вот теперь, убедившись, что это именно она, позвонил в дивизион к Даховнику, сообщил:
— Волжаночка, которую я видел в госпитале, у меня на батарее.
— Да не может быть? — не верилось Даховнику.
— Все точно. Она, Земцова. С новым пополнением прибыла.
Девушки были назначены в расчеты дублерами. Бойцы стали их учителями. Готовясь к занятиям, Юрий Синица каждый раз старательно брился, менял подворотничок.
Когда товарищи спрашивали, почему он так прихорашивается, Юрий пояснял:
— Для молодых бойцов нужно во всем быть примером.
А ему в ответ:
— Небось когда занимался с Трисбаевым, ходил в нечищенных сапогах. А ведь Абдул тоже новичком был…
Осваивая обязанности наводчика, Надя Соколова жаловалась Синице:
— Видно, ничему не научусь…
— Быть такого не может! — решительно отвечал Юрий. — Ты же чертежницей была. Глазомер имеешь хороший. Значит, и наводчицей будешь — во! — показал он большой палец.
Возле ПУАЗО, касаясь плечами друг друга, сидели девушки и бойцы старого расчета. Маша Игошина уже знала, что ей нужно вращать рукой зубчатый разноцветный диск и совмещать его с другим диском, вращаемым при помощи механизмов. Но у нее диски не хотели совмещаться: то один забегал наперед, то другой. Так на протяжении всего занятия. Огорченная, ушла она от прибора к своей землянке.
А возле «девичьей хаты» не унимались звонкие голоса. Пришла с дежурства Зина Шеврик и. разразилась смехом:
— Теперь я Реечка!
— Почему это вдруг?
— «Реечка» — позывной батареи. А у телефона — я; Вот меня и называют — «Реечка».
Маша Игошина незаметно прошмыгнула в землянку. Села, пригорюнилась, смахивая набегающие слезы. Услышала слова песни «Широка страна моя родная…» и словно увидела перед собой утопающее в зелени садов родное село близ Бугуруслана, раскинувшиеся кругом поля с буйными хлебами. Перрон железнодорожной станции». Знакомые, близкие провожают ее в армию. Обнимают, целуют. А она на прощание говорит подружкам: «Смотрите, девочки, чтобы звено первенства не сдало. А я свой долг выполню!» Вспомнив все это, Маша просияла, приободрилась, подумала: «А все же я справлюсь со своими цветными дисками…»