Зеркала и галактики

Ворон Елена

– Добрые крокодилы перевелись, – заметил Крокодав со смущенной улыбкой, – осталась одна мелочь. Элан, я даже не приглашаю тебя на охоту – это несерьезно.

– Прямо беда! – подхватила его супруга. – Я только-только освоила брачный призыв крокодилицы, а он перестал брать меня с собой.

У Майка загорелись глаза.

– Мадам Крокодав, а можно повторить?

– Сколько угодно. – Не долго думая, она глубоко вдохнула и издала оглушительный рев, от которого задрожали стекла.

– Я преклоняюсь, – Майк с пылом поцеловал ей руку. – Научите?

– Непременно, –

обещала амазонка. – У тебя тоже должно славно получиться. Тут первое дело – объем легких и мощная глотка.

– Майк, – окликнула Мишель. – Я уезжаю. Проводите?

– Я как раз иду с вами поговорить. – Обняв за плечи, Майк увлек ее обратно в ее комнату.

Мадам Крокодав повернулась к Элану:

– С какой стати девочка вздумала уехать?

– Мы напугали ее воплями. – Не мог же тигреро сказать правду.

– И что – надо уговорить ее остаться? Дайте, я сама. – Амазонка решительно направилась к комнате Мишель. – Эти мужчины ничего не умеют. – Дверь за ней захлопнулась.

Крокодав улыбнулся смущенной улыбкой:

– Урсула не меняется.

– Это хорошо.

В коридор вышел Майк, развел руками:

– Мадам Крокодав помела метлой.

– Вообще-то ее зовут Урсула Ронак, – заметил тигреро.

– Прошу прощения.

– Но она гордится прозвищем «мадам Крокодав», – добавил тщедушный с виду охотник и подмигнул Элану. – Я слышал, ты занялся какой-то чепухой? В рекламу подался?

– Уже бросил. Сейчас я нанялся к вам в проводники.

У тигреро засветились глаза. Чету Крокодавов он знал давно: они из года в год приезжали охотиться на Светлое озеро, и он водил их к звериным водопоям и логовищам. Неугомонная Урсула, у которой не было собственных детей, любила его, как родного.

– Что твой Кот? – поинтересовался Крокодав. – Все растет?

– Подстрелили его. Городские.

– Ах, черт! – огорчился охотник. – Что ж у тебя всех поубивали, а?

– Не уберег, – вымученно улыбнулся Элан.

Крокодав поправил висящую на плече походную сумку.

– Ну, не горюй – я тебе крокодиленка подарю. Где тут свободные комнаты?

– В конце коридора.

Охотник двинулся туда. Майк повернулся к Элану:

– У вас что, разрешена охота на котов?

– Зверь у меня был. Котом звали, – неохотно объяснил тигреро. Версан ожидал продолжения. – Огромный, желтый, как солнце. Он рос со мной вместе, двадцать восемь лет. – Неясно было, что заставляет его говорить – то ли спокойный, доброжелательный взгляд Майка, то ли внезапно прорвавшаяся тоска. – Не поверишь – котенок вымахал ростом с быка. Его прогнали из поселка… А затем подстрелили. Он выбежал на человека, хотя всегда таился от чужих, обходил стороной.

– Говоришь, городские забили?

– Свои не посмели б.

– То есть, твой Кот выбежал на приезжего? – снова уточнил Майк.

– Ну да, я ж говорю…

– А ты того охотника в лицо видел?

– Так… глянул мельком.

– Белокурый?

– Майк, ты сам демон! Да, он был белокурый.

– Элементарная логика, – объяснил версан. – Твой ненормальный кот мог выскочить только к такому же ненормальному, как

ты. Видишь, уже четверых насчитали из вашего выводка… Ох, какая женщина! – вскричал Майк, глянув сквозь стеклянную дверь наружу.

Элан тоже посмотрел. На расчищенной от снега дорожке стояла роскошная дама. Кольца темно-рыжих волос падали ниже колен, почти скрывая короткую шубку, а на ногах алели туфли, точно брошенные на снег лепестки тропического цветка. Дама лениво оглядывалась, не обращая внимания на пытавшегося что-то ей втолковать спутника. Тот встряхивал головой, на которой топорщились рыжие вихры, и энергично жестикулировал. Руки у него были заняты пухлыми сумками, и сумки эти прыгали вверх-вниз, мотались из стороны в сторону и грозили зашибить рыжекудрую красавицу.

– Сейчас он звезданет ей в глаз, – предрек Майк.

– Тогда она ему – туфелькой в лоб, – отозвался Элан.

Ничего подобного не случилось. Дама тронулась с места, величественно проплыла к дому и взошла на крыльцо. Вихрастый засуетился со своими сумками, перекинул обе на одно плечо, распахнул перед спутницей дверь – и вдруг швырнул поклажу наземь, раскинул руки, точно крылья, и громогласно возопил:

– Стой, женщина! Смотри, как хороши!

Красавица отвела преградившую путь руку, тряхнула каскадом темно-рыжих кудрей.

– Здравствуйте, господа, – проговорила она глубоким, звучным голосом. Казалось, поплыл звон могучего колокола.

– Доброе утро. Добро пожаловать, – в один голос ответили версан и тигреро.

– Смотри же, говорю тебе! Иль ты безглаза?! – продолжал незнакомец, вздевая руки к потолку и затем указуя перстом на Майка с Эланом. – Ты оцени! Какая пара!

– Морду бить будем? – осведомился прямой, прозаичный версан.

– Подождем, – отозвался тигреро.

– Что за дивная гармония цвета и формы! Гляди: они – полная противоположность друг другу, но как прекрасны рядом! Один – черноволосый, с блистающими изумрудами в глазах, в черных одеждах, которые разнообразит узор в бледно-зеленых тонах…

Майк, в черно-зеленом свитере, затрясся от смеха. Элан прикусил губу.

– Другой – светлокудрый эльф, в очах которого сквозит солнечный луч, а белые одеяния облегают прямой гибкий стан! Они стоят меж огненных цветов, и прозрачность зеркал вокруг создает иллюзию пространства…

Версан взорвался хохотом, в котором потонул и сдержанный смех Элана, и вопли вихрастого кретина.

– Мой брат – художник, – колокольным звоном грянул голос рыжекудрой красавицы. – Грешно над ним смеяться, господа.

– Я больше не буду. Я лучше уйду! – Майк пытался задавить смех.

Художник деловито подобрал сумки, навьючил на плечо и протянул Элану руку:

– Борис Милован.

– Элан Ибис.

– Кто ж вас не знает? – заметила красавица, умерив мощь своего голоса, и улыбнулась – совсем не царственной, а быстрой шельмовской улыбкой. – Борис – художник от слова «худо». Написал триста семнадцать картин, но до сих пор ни одной не продал.

– Триста восемнадцать, – поправил ее брат. – Борис Милован, – еще раз назвался он, подавая руку Майку.