Зеркала и галактики

Ворон Елена

– Не надо… я уж… как-нибудь, – хрипло выдыхал он слова.

У Мэя подвернулась нога; он чуть не шлепнулся. Хэндс забрал у него оружие. Нелегкая штуковина – штурмовой «стивенсон». Пилот с усилием закинул его за спину.

Разведзонд вел нас, то улетая вперед, то притормаживая и поджидая. Проклятая трава делалась выше и гуще. К счастью, она скользила по одежде, не разрезая ткань.

– Крис, расстояние и время, – потребовал мистер Смоллет у зонда. – Понял. Пятнадцать километров и сто десять минут.

Я посчитал; отлично бежали – по клятой траве, да

еще зигзагами. Но предстоит почти вдвое больше, а скорость мы не удержим.

Стиснув зубы, рвались вперед.

– Александр, прикажите бросить оружие, – задыхаясь, попросил «бывший навигатор».

– Нет.

На что нам тяжеленная хреновина? Чистильщиков пугать? Коли за нас возьмутся всерьез, «стивенсон» не спасет.

Я понял, зачем нужна хреновина, когда Том поскользнулся на склоне холма, который мы пересекали наискось. Лисовин хлопнулся плашмя и укатился вниз – по камням и скользкому мху, похожему на размазанный яичный желток. Не так уж далеко Том и катился, однако подниматься не спешил. Приложился головой? К нему устремился разведзонд.

Мы остановились, Хэндс достал из-за пазухи банку с остатками тоника.

– Каждому по глотку, – он протянул банку Сильверу.

– Том! – крикнул мистер Смоллет. – Цел? А ну вставай!

Лисовин начал медленно подыматься.

– Юнга, шевелись, – приказал капитан и ответил на вызов с «Испаньолы». – Понял. Ч-черт…

Том сел на пятки, упираясь ладонями в яично-желтый мох. Худо ему, бедолаге. Меня самого поташнивало, а я куда выносливей.

– Иди вдоль склона, – велел Тому мистер Смоллет, принимая у «бывшего навигатора» тоник.

Лисовин не тронулся с места.

– Я спущусь? – предложил Мэй.

– Не надо. Сам пойдет. – Мистер Смоллет глотнул тоника и отдал мне. – «Стивенсон».

Хэндс передал ему оружие. Капитан направил ствол на Тома.

– Юнга, считаю до трех. Пошел! Раз.

Том завороженно глядел на нас снизу вверх.

– Два, – объявил мистер Смоллет.

– Том, вставай! – крикнул я, порядком тревожась.

Лисовин не шелохнулся. У капитана сурово сдвинулись брови.

– Три!

Стрелять не пришлось: Том вскочил и пустился по склону, забирая вверх. В общем, туда, куда надо.

Капитан сунул Мэю «стивенсон» и тоже кинулся бежать – Тому наперерез. Я бросился следом, слыша за спиной топот остальных. Не навернулся бы еще кто-нибудь.

Мистер Смоллет перехватил Тома, на бегу прижал к себе. Лисовин вырвался.

– Не смейте… это… делать, – вытолкнул из горла слова.

– Если ты свалишься, я тоже останусь, – ответил наш капитан, – и нас убьют обоих.

Том припустил резвей.

Коли опоздаем к старту, Чистильщики никого не пощадят, думал я. Оглушат и перенесут в город, как уже было, и отдадут перьевичкам. И Бена Гана сплавят им же, чтобы не вредил своим богам. Мистера Смоллета убьют первым и насладятся горем Юны-Вэл и лисовина. Когда казнят Юну-Вэл, Чистильщики упьются страданием моим и Хэндса… А сквайра в «камере жизни» не тронут. Он единственный доживет до спасателей, которых пришлют сюда Крис Делл и мистер

Эрроу.

Прибыл еще один зонд. Он полетел впереди, осматривая дорогу, а старый закружил, изучая нас. Задержался возле Мэя.

– Отвяжись, – сердито бросил навигатор.

– Шагом, – приказал мистер Смоллет, выслушав сообщение с «Испаньолы».

– Алекс, я… – начал Мэй, не сбавляя ход.

– Шагом! – рявкнул капитан.

Мэй подчинился. Чем встревожены на корабле? Ах вон что: у навигатора лопнули сосуды в глазах, белки кровавые. Плохо дело. Я забрал у Мэя «стивенсон». Тяжелый, сволочь. Бдительный зонд сунулся мне в лицо.

– Кыш.

Зонд отвалил к Сильверу. Я тоже к нему подался. Сквозь хруст быстрых шагов расслышал дыхание – частое, всхлипывающее.

Хэндс положил ладонь Сильверу между лопаток.

– Не надо, – неубедительно попросил тот.

Хэндс задержал ладонь еще на несколько секунд.

– Рэль, позаботься о себе.

– Я люблю тебя, – тихо сказал пилот. Так тихо, что услышали только Юна-Вэл да я.

– Крис, время! – потребовал мистер Смоллет, прижал кнопку связи. – Понял. Семьдесят две минуты, восемь километров девятьсот пятьдесят метров.

Успеем – если бежать со всех ног. Если хотя бы просто бежать. Но мы выдохлись – и Хэндс, и Мэй, и мистер Смоллет. Том уже израсходовал силы, полученные от капитана, Юна-Вэл скоро потратит отданное Хэндсом.

Впереди были лысые горушки, окружавшие плато с «Испаньолой». По ним еще карабкаться вверх-вниз.

– Алекс, как Крис считает – по прямой? – спросил Мэй. – Или с учетом спуск-подъемов?

– Без учета.

– Так у нас длинней получается, чем у него.

Мистер Смоллет прижал кнопку связи:

– Слушаю тебя. Спасибо, родной, – он улыбнулся. – Крис посчитал до метра.

Дотошный Крис. Если б он еще как-нибудь сумел помочь…

– Бегом, – скомандовал наш капитан.

Хэндс толчком послал вперед Сильвера. Мэй хотел забрать тянущий к земле «стивенсон», но я не отдал:

– Дотащу.

Скучные коричневые горушки едва приближались. Мельтешащие в воздухе золотистые искры сливались в сплошную пелену, и я плохо видел. Тряс головой, моргал. Зрение прояснялось и снова тускнело. Да это же пот заливает глаза. Я рассердился на собственную тупость. Эдак вообще всякий ум отшибет, соображать перестану. А нам еще бежать и бежать, и надо не завалиться, не вывихнуть ногу. Вывих – это боль и ликующие Чистильщики… это смерть.

Начался подъем. Пустяковый – по нему бы трусить, посвистывая. Мы тащились, с трудом заставляя себя сделать каждый шаг. Да еще «стивенсон», будь он неладен…

– Александр, Джиму плохо, – сказал Сильвер. У самого лицо было залито потом, глаза безумные. – Разреши бросить «сти…

– Нет, – отрезал наш капитан. – Джим, отдай мне.

Отдал. Если без чертовой хреновины не обойтись, пусть ее тащит, кто может. Кто-то коснулся спины – то ли Мэй, то ли Хэндс. Ноги пошли уверенней.

– Восемь километров, шестьдесят две минуты, – передал мистер Смоллет сообщение с «Испаньолы».