Зеркала и галактики
Шрифт:
Дэсс отвернулся. Кто заговорил с ним на его языке?
Рядом не было никого, кроме Мстислава и «друзей». Неужели кто-то из них?
Дэсс поглядел на озадаченного «друга» с подвесками, на сбитого с толку парня с золотой сеточкой на груди. Встретил взгляд прищуренных глаз «друга» в непристойном костюме. Это он сказал: «Не зарывайся». Больше некому. Но почему на языке СерИвов?
– Мы едем домой? – спросил княжич у Мстислава.
– Едем. Я увидел все, что хотел.
От слов телохранителя Дэсс похолодел, как будто шерсть намокла на подтаявшем леднике. А после он долго-долго не мог согреться, потому что Мстислав долго-долго молчал.
Глава 4
Дождь
По широкому путепроводу катило лишь несколько мобилей – водители не торопились в путь после дождя. Мстислав упорно молчал, и его каменное молчание тревожило княжича все больше. Человек видел отражение Дэсса в настоящем Зеркале и знает, что Дэсс – СерИв. Что он станет делать?
– Слав, – начал княжич, с опаской глянув на суровый профиль своего телохранителя, – можно спросить?
– Ну? – нелюбезно буркнул Мстислав.
Для начала Дэсс задал самый невинный вопрос:
– Кто такая Карина?
– Твоя знакомая. Танцовщица в ресторане.
– Она так хотела тебя защитить…
– Ну да. После того, как ты со своими подонками уже пытался устраивать цирк.
– Почему ты это терпел?
– Светлана ум… – Мстислав запнулся и быстро поправился: – тяжело больна. Мне нужны деньги. – Его лицо посуровело еще больше.
Княжич примолк. Как утешить? Ведь даже не спросишь, от чего умирает женщина Мстислава: Дэсс не смыслит в человеческих болезнях. Он и в хворях СерИвов разбирается скверно, даром что княжеский сын. Так и не знает до сих пор, что именно приключилось с Соной. Увидит ли Дэсс ее когда-нибудь? Воспоминание было мучительным, и княжич постарался его отогнать – сейчас были дела поважнее, чем страдать попусту.
– Как тебя зовут? – вдруг спросил телохранитель, хмуро глядя на дорогу.
– Домино, – сказал Дэсс.
– Ладно. И кем ты себя вообразил, Домино?
– Тебе это важно?
– Если ты Дэсс Мат-Вэй… – Мстислав не договорил, губы искривились в яростном оскале.
Убьет! Княжич замялся, не зная, на что решиться.
– Ты – Мат-Вэй? – прямо спросил телохранитель.
– Да. – Дэсс и рад был солгать, но не позволила княжеская гордость. Поскольку гром не грянул и молния не сверкнула, он полюбопытствовал: – Как ты догадался?
– У нас перебывало множество женщин из вашего дома.
Дэсс вздрогнул, словно его вытянули бичом, каким в легендах наказывали преступников; самого княжича никто в жизни и пальцем не тронул.
– Кто? – вымолвил он охрипшим голосом.
Телохранитель оторвал взгляд от дороги и повернул голову, недоверчиво приподняв брови. Он так долго рассматривал княжича, что можно было три раза потерять управление и вылететь с путепровода. Однако этого не случилось.
– Пару раз бывала княгиня, – наконец сообщил он, – потом зачастили две княжны.
– Зачем?
Мстислав повел плечами и не ответил. Княжич сжался от нестерпимого стыда.
Княжич едва не застонал. Как могла? Очевидно, так же, как Сона.
Нет! Неправда. Совсем по-другому.
Сона была не княжеской крови, но и не из прислуги. Ее родители жили отдельным домом неподалеку от замка Мат-Вэев. В роскоши не купались, но и не бедствовали. Возделывали собственный красничник и продавали урожай в замок. Князь платил щедро: красника была превосходна, и вино из нее подавалось на стол по праздникам.
Дэсс влюбился без памяти, когда на следующий день после своего совершеннолетия увидел Сону в красничнике. Последний раз он встречал ее восходов двадцать назад, а сейчас Сона показалась удивительно повзрослевшей, словно прошло две-три весны. Изящная голубовато-серая фигурка сновала среди ветвей с серебристыми листьями и гроздьями красных ягод. Синие глаза сперва глянули удивленно, а потом сделались испуганными: Сона узнала юного княжича. Лучше всего он запомнил ее торопливые руки, быстро наматывающие длинную ткань, которую девушка сняла, чтобы не запачкать ягодным соком. Дэсс забрался в чужой красничник, желая полакомиться горсткой поспевших ягод – это не считалось воровством и не было постыдно; а оказалось – пришел для того, чтобы найти Сону.
Он ее обожал. Дарил подарки – всякую мелочь, чтобы не обидеть дорогими приношениями; рассказывал легенды, которых знал огромное множество; любовался голубыми переливами ее шерсти на ловких руках, вечно занятых какой-нибудь работой; даже помогал собирать поспевающую краснику, хотя это вовсе не подходящее занятие для мужчины из рода Мат-Вэев. Сона была единственной дочерью в семье, у нее не было ни брата, ни сестры, и Дэсс за это жалел ее и любил еще больше.
Прошел целый год, прежде чем Дэсс решился набрать охапку люб-цветов. Полдня выискивал самые редкие, белые, с алой каймой на лепестках. С замирающим сердцем княжич сложил приношение у ног возлюбленной, в траву под кустами огневки, где они с Соной обычно встречались, и тоже опустился наземь, склонил голову, ожидая ответа. Сона не торопилась принять цветы. Сев на корточки, она придирчиво рассматривала душистые головки – нет ли увядших либо помятых. Очень важно понять, как мужчина отнесся к делу: если он принес избраннице негодные люб-цветы, стоит ли с таким знаться? Дэсс был уверен, что в охапке нет дурных цветков – перед тем, как явиться к Соне, он тщательно перебрал их и убедился, что в дороге не повредил ни единого лепестка. Что же она их разглядывает так долго? Хорошие ведь цветы!
– Нет, – тихо промолвила Сона. Это был приговор, и княжичу оставалось лишь встать и уйти. Решение девушки не обсуждается, и вопросов ей мужчина не задает. Однако Сона грустно продолжила: – Взгляни: что ты принес?
Дэсс изумленно уставился на распластанные в травке цветы. Белые, с алой каймой, лепестки необъяснимо поникли и посерели, словно Дэсс не озаботился кувшином с водой и тащил цветы по жаре прямо так. Отчего они умерли? Ведь только что были живые!
– Сона… – растерявшийся княжич не находил слов. – Я… клянусь тебе…