Зеркала миров

Svetlana

Он удерживал сразу двоих. В руках — меч и кинжал. А вот теперь только меч, ибо кинжал ударяет в глотку напавшего на неё воина.

Захрипев тот валится в пыль, но этот поступок дорого обходится Фалько. Меч противника успевает вскользь задеть его. Кровь капает на дорогу. Рука конюха бессильно повисает.

Мари устремляется в отчаянную безнадежную атаку, но к счастью, ей не удаётся совершить это самоубийство. Ибо из лесных зарослей появляется Йен и сразу же второй из нападавших падает напоровшись на лезвие его меча. Последний попытался удрать, но поздно.

Фалько и Йен успевают

повалить и связать его.

— Отпустите, добрые люди, — завопил тот внезапно тонким голосом.

Мари торопливо нашарила в складках камзола небольшую, закамуфлированную под обычную флягу — экстренную аптечку. Сейчас самое главное остановить кровь.

— Как Шен? — хрипло спросил Фалько, пока Йен рвал чистую запасную рубаху на повязки, и осторожно, но в то же время очень умело бинтовал его рану.

— С лошадьми оставил, — пробурчал Йен. — Тихо. Не дергайся. Как же ты умудрился подставится? Это ж надо так отхватить. Хорошо, что кость не задета. Это очень хорошо. Так.

— Проглоти вот это, — Мари, протянула ему капсулу с универсальным обеззараживающим и восстанавливающим средством.

— Что это? — удивился Фалько покорно глотая пилюлю.— Травки-муравки?

Наверное, даже в том далёком прошлом, лекари вовсю пользовались препаратами изготовленными из лекарственных трав.

— Да, — кивнула Мари подавая ему флягу с чистой водой, запить лекарство. — Да. Травки-муравки.

Ее рана уже не кровоточила. И почти не болела. Да и если сравнивать с ранением Фалько, то у нее так просто, вообще — царапина. Тонкая пленка заживляющего пластыря уже к вечеру сведёт эту ранку на нет.

Физически с ней всё было в порядке. Но вот морально…

Мари встала и с трудом передвигая негнущиеся ноги подошла к Егонию. Её спутник нелепо распластавшись на спине лежал мертво уставившись в небесную синь, а во взгляде навечно застыло удивление. Похоже, что стрела попала в сердце. Крови было мало и умер он мгновенно.

Только ему она могла довериться в этом мире. Только ему одному.

Словно наяву, в памяти прозвучали слова Егония.

— Сколько еще людей должны погибнуть из-за тебя?

Мари закрыла глаза пытаясь изо всех сил сдержать слезы.

Почему-то внезапно вспомнились слова песни, которую исполнял бородатый бард, чем-то похожий на Егония.

Это было на последнем занятии по исторической реконструкции, еще там. Еще дома. В том мире. Боже, как же давно это было.

— Из-за угла, из-за куста

Из-за чужого злого крика

Сраженье, ярость, боль, огонь.

Как наша жизнь порою зыбка…

— Как воин я паду в сраженье где-то

И только близкие услышат тихое прости. — тихо прошептала Мари.

— Мы похороним его в ближайшем селе, — прозвучал рядом голос Фалько.

Мари порывисто вздохнула. Глаза вновь наполнились слезами. Фалько бережно коснулся ее плеча здоровой рукой.

Так они и стояли молча, пока не появился Шен со всеми лошадьми.

— Ромашку зацепило, — непривычно тихо произнес он. — Добить надобно бы… Но… у меня рука не поднимается.

—

Где? — выдохнул Фалько.

Через минуту, они были уже на лошадях и устремились за Шениным.

Неподалеку от тракта за густой порослью орешника, на небольшой поляне лежала пегая лошадка.

Увидев их она тихо заржала. Наверное так же приветственно замяукала бы кошка при виде хозяйки.

Животные всегда верят человеку. Верят до последнего мига своей коротенькой жизни.

Верят, что он их накормит, поможет. Спасёт.

Стрела глубоко вошла в бедро. Увидев людей, Ромашка вновь попыталась встать и не смогла.

— Йен, — тихо произнес Фалько. — Я не смогу.

— Думаешь, я смогу? — зло огрызнулся тот.

Мари уже была внизу рядом с раненой лошадью.

— Не надо добивать! — она опустилась на колени и достала аптечку. Вдруг регенерирующий пластырь с обеззараживающим поможет и лошадке.

Разумеется, где-то глубоко в подсознании Мари подозревала, что её не похвалят за нецелесообразный расход жизненно необходимого средства, но она не смогла бы отвернуться и молча пройти мимо.

— Извлеките стрелу! — распорядился «лорд» доставая тюбик с живительным пластырем. — И приготовьте тряпки, чтобы унять кровь.

Разумеется, как только Йен выдернул стрелу, кровавая струйка потекла сразу, но хорошо хоть крупные сосуды оказались не задеты. Мари вытирала кровавые потеки, и одновременно старательно наносила на рану слой за слоем, почти прозрачный, жидкий пластырь.

Получится или нет? Получится… или… Нет?

Отчаянно стучит сердце. Сейчас только от нее зависит будет ли жить эта замечательная лошадка. Только от неё.

Получится или нет?

* * *

22 век. Станция перехода. День внезапного обрыва связи с миром Полянского.

— Как это может быть? — пытал Зимин теоретиков. — Вы изучали этот объект почти пять лет. Почти пять лет вы составляли отчеты согласно которым его населяют мирные народы. Мирные!!!

— Если учесть, то что нес этот Аристарх на совещании, — заметил один из исследователей Р. Санин. — Так вот. Если учесть его предположения, то… Получается, что мир Полянского — это, по сути, отражённая реальность. Согласно теории Пристли такой мир действительно непредсказуем и в момент распада в нем могут сочетаться вещи совершенно противоположные. Причём его жители не заметят, что что-то изменилось, так как они возможно изменятся и сами. Ибо когда реальность трещит по швам, то происходить может что угодно.