Зеркала миров
Шрифт:
Гуманоид ростом приблизительно с двухлетнего ребенка был почти целиком покрыт короткой густой шерсткой. Личико оставалось безволосым. В нечеловеческих глазах, которыми тот взглянул на вошедших таилась неведомая жуть.
— Это что… кто? — Петр в нерешительности остановился на пороге.
— Входи. Входи. — Иннокентий жестом радушного хозяина указал на гуманоида. — Знакомься. Домовой, Фома. А это мой коллега Петр Звездочкин.
— Ага. — хриплым басом произнесло неведомое существо.
Не будь поблизости Иннокентия Петр бы точно рванул
— Заходи и закрой дверь. — приказал Иннокентий и Звездочкин подчинился. Потому что глупо ведь боятся того, кто… вроде бы нормальный гуманоид. Напарник-то ведь не боится.
— Не стой истуканом, — долетели до него слова Иннокентия. — Тебе представлена уникальная возможность пообщаться с представителем иной расы обитающей в меж пространственных карманах. Кстати, это — милейшее и миролюбивейшее существо, так что не дергайся как припадочный.
— Напутано у него там, — неожиданно произнес непонятную фразу Фома. — Ох и накрутил этот демон ниточек.
— Чего напутано? — Петя наконец немного успокоился, но садиться все равно не стал. Так гораздо спокойнее. Миролюбивая раса это конечно неплохо, но мало ли что. Вот, почему он так пугает?
— И его пропустили на станцию? — недоумевал Звездочкин. — Откуда он вообще тут взялся?
— Из подпространства. — Иннокентий был само терпение.
— Вот так просто? Из подпространства? Просто так, взял и пришел?
— Просто пришел. Ну, вообще, я его вызвал… то есть пригласил в гости. Потому что надо же как-то помочь тебе избавится от последствий.
Петя молчал.
— Их раса давно обитает рядом с людьми. В пространственном кармане. Ну это, в принципе, рядом. — вздохнув начал объяснять его напарник. — Можно даже сказать, что они — земляне. Как мы. Всегда хотели общаться, но люди их боялись и поэтому наши соседи стали просто помогать им по хозяйству. Так и назвали их домовыми. Сядь и успокойся.
Фома одобрительно кивнул. — А пусть стоит Володар. Не суетись ты бестолку. И мне легче будет.
— О чем он говорит? — обратился Петр к Иннокентию.
— А о том, мой друг, что раз наука и народные средства помочь не в силах, то в таких, совсем крайних случаях обращаются к древним обитателям нашей планеты. Фейри, видишь ли, умыли лапки. Ограничились своим винцом. И я даже догадываюсь почему. Выпей, для начала, этот травяной настой.
С последними словами он протянул Пете деревянную кружку какой-то подозрительной, жутко вонючей темной бурды.
—
— Это же травка, — ласково пояснил Фома.
— Тем более, — Петр был непоколебим.
— Ладно, — махнул рукой Иннокентий теряя терпение. — Давай так. Пока без подстраховки. Потом поглядим, что там и к чему.
Фома вновь вперил свой внимательный взгляд в вошедшего и Пете почудилось, что тот рассматривает его как будущую жертву… Жертву приносимую на алтарь. Чего? Науки?
— Сильный мизгирь тут поработал. — бормотал между тем мохнатый Фома продолжая пристально глазеть на Петра. — Сильный, тудыть его налево.
Неожиданно он взмахнул своей короткой ручкой, больше похожей на лапку и выдернул откуда-то из воздуха длинную грязно-серую, тонкую нить. Ухватил ее покрепче и потянул. Петя ощутил, как сильная боль ударила куда-то в темечко, и от неожиданности он вскрикнул. Иннокентий цепко ухватил своего друга за плечи и больше уже не отпускал.
А Фома наконец добрался до конца ниточки. Мимо Звездочкина промелькнул летящий по воздуху крохотный причудливо изогнутый крючочек.
Разз! Фома отшвырнул свернутый клубочек нити в сторону и тот мгновенно растаял, растекся грязными клубами дыма и исчез. А мохнатый уже тянул вторую нить. Та оказалась короче, но вот дымное облако после ее исчезновения было словно бы гуще, плотнее. И оно не растаяло сразу, а расступилось в стороны образуя круг и в нем проступило странное лицо. Не женское и не мужское. Можно было бы сказать, что оно никакое.
— Почувствовала таки — констатировал это явление домовой.
Лицо в круге, выглядевшее совершенно безвредно, даже скорее безобидно, вдруг выпустило целый сноп грязно-серых нитей, стремительно рванувших к присутствующим.
Однако до Фомы не долетела ни одна. Пожелтев, они с тихим мертвым шелестом опали на пол и исчезли.
Те же, что мчались в сторону безмятежно взирающего на неожиданное «шоу» Иннокентия, заслонившего собой Петю, вдруг вспыхнули и обуглившись растворились в воздухе.
— Сгинь нечисть, мизгирь проклятый! — пробурчал домовой и плеснул в незваного «гостя» из деревянной кружки, той самой бурдой которую отказался пить Звездочкин.
Там зашипело, заполыхало и через мгновенье странное лицо исчезло. Воздух вновь был чист, а домовой тащил из Пети очередную отвратительно грязную ниточку.
— Последняя, — деловито предупредил он.
Петр кивнул и стоически сцепил зубы готовый вытерпеть новый укол боли. Но перед этим он успел выпалить Иннокентию указав на пылающий в воздухе круг, сжигающий последнее наваждение эгрегора.
— И ты хотел, чтобы я пил вот это? Вот это?!Да, тут, крепость почище самогона будет.
* * *
В дверь кабинета робко заглянул один из теоретиков. — Нуар Карлович, долго нам еще в буфете…