Зеркалисье
Шрифт:
Они трепетали, и страх их был благороден. Принцы склонили головы и сложили мечи. Лорды вернулись из своих монструозных обличий в первоначальный вид, и им это впервые понравилось. Все они наконец почувствовали свободу рядом с ним. Они ощущали это… Бриз. Ветер. Дух Пустоты и отделенности. Они чувствуют себя чистыми, и им спокойно…
6. Осознание
Загрузка… Компьютеры в комнате заработали ровным гулом, попискивая, как стая мышек. Алекс понял, что он один, и всегда был один.
Комната была пепельного цвета. В серой штукатурке и необработанном
Алекс не был верующим. Он не поклонялся этим существам, но он хотел помнить о них. Он на них охотился. Это была война – Война Бога и Человека.
Тут в рамках были отрывки из разного рода писаний: Коран арабик, Тора на иврите, Библия на латыни, книги по герметизму, гематрии и каббале. Как в той песне – на полке иконки и пентакли, на столе Кроули и открытка с котом. Нечто более древнее и опасное – Некрономикон. Конечно же, это был не он. В голове Алекса была каша. Всё спутанно, всё переплетено.
Он предпочитает не думать. Слушает музыку, постоянно занимает себя чужими мыслями и эмоциями. Его мысли его пугали. Они простирались очень далеко, дальше космоса. И то, что было снаружи, его страшило, но и притягивало. Он благоговел пред Пустотой. Она даже не серая – у неё нет цвета. Она беззащитна и неуязвима. Она смотрела прямо в его разум своими слепыми глазами, и всё же видела насквозь этого человека. Человек боялся её, но не Зверь. Зверь был бесстрашен. Он был чем-то настолько диким, что бросался на самое опасное: на богов, на чудовищ, на людей. И лишь Человек смог его приручить. Стадо баранов было им растерзано, и он становился тем, что пожирал.
Алекс снова врубил музыку на полную. Его мысли… Это было слишком заманчиво. Обычно это помогало. Тьма была очень острой и быстрой. Алекс сразу понял, что это. Свет вырубился по всему городу. Тени выползли из своих убежищ. Клоуны смеялись над такими вещами, что слёзы текли ручьем.
Он подошёл к окну. Дождь барабанил. Небо было расчерчено трещинами. Огонь снисходил так тихо, так молниеносно… Грома не было. Ручьи несли бумагу и мусор по улицам, и чистили мир от всякой грязи. Огонь и вода. Огонь рождает пепел – пепел чист, но вода убирает и эту серость.
Алекс видит своё отражение. Прямо во лбу сияющая звёздочкой точка. Что это? Стоит только сконцентрироваться, как лицо снова человеческое. Но это не его лицо. Джаретт. Метро. Изменение. Это не его квартира. Это не он. Разве он хакер? Он курьер. Он болен и должен принимать лекарства.
Рита… Её не было, как и Джаретта. Память словно бензин расплывается. Части сознания плавают в этой луже кусками зеркал, в которых его память, память разных людей и не только людей. Он разбит. Его сердце расколото, но оно едино. Он держится, как и всегда. Изменение ждало. Оно держало его слабым, чтобы все думали, что он дурачок. Он никогда не дрался, но люди боялись его, ведь когда он говорил правду им в лицо, они видели себя.
Трон. Шут не отпускает колкую шутку. Он не клоун. Он не говорит от имени Короля. Он не Враг. Он Кривое Зеркало. Он тень. И он протягивает руку. Пальцы вроде как из дыма или серого пластилина. Алекс знает, что это существо – Прототип. Он
Тень не отсюда. На самом деле Тень неоткуда. Он лишь посланец Баланса. Приходит, когда требуют обстоятельства. После он снова растворяется в Пустоте. Он пришёл давным-давно, и, вроде как, только что его не было. И он Древнее Звёзд. Алекс видит. Его очи чисты. Он видит пламя. Шут даёт ему что-то. Это не дружелюбный жест, не знак войны, просто так надо.
Где-то далеко внутри он и она пьют чай. Они рисуют картины. Их древо всё так же нетронуто. «Какого цвета невинность?» – спрашивает она. И он отвечает рисунком, графикой. Она смеётся. Черные линии света рассеиваются вновь. Объятое пламенем сердце снова в руке ассасина. Контрасты чётко расчерчены, и парадоксы складываются в единую спираль.
Time to consume… Время поглотить их, время сиять, время сжечь дотла этот город. Его волосы становятся медью. Он чует тепло. Его глаза испепеляют всю грязь в комнате. Она становится стерильной. Слёзы, текущие из чистых глаз, разъедают всё лишнее, оставляя лишь Святость.
Тень более не в тронном зале. Там более нет шутов. Там нет рыцарей. Нет и монстров. Они все внутри. Время охоты настало. Корона режет череп. Она сжимает мозг. Её шипы словно тернии, пропитанные борщевиком. Рой жужжит у него за спиной. Орда отбивает марши, а легионы крылатых и хироптеров поют гимны попеременно. Женская ария и читка самых брутальных голосов поют об одном разными словами.
Он слышит мелодии безумных флейтистов. Он спокоен. Они признали его власть. Квадратный Совет протягивает ему свой скипетр. Их лица серьёзны. Они понимают опасность. Всеми двадцатью глазами Зверь смотрит прямо на Ягнёнка, и он даже не скалится. Его рога украшены диадемами. Он не один. Ему более не холодно. Змеиный язык Лжепророка облизывает закруглённые выступы на голове. Его взгляд как у осьминога – прямоугольные зрачки стратега, безэмоционально наблюдающего и ждущего, когда же сказать одно единственное слово, которое перевернет историю.
Свирепый Железный Монстр молча сидит в углу. Кажется, он спит. Даже его рог перестал выкрикивать демоническим басом эти высокомерные богохульства. Он тоже спокоен. Охотник берёт ружьё. Ему не нужны когти. Да, они у него есть. У него есть клинок. У него есть секира, кастеты, вросшие в костяшки пальцев. Никто и не узнает о дарах Бетхемотха, пока не встретится лицом, и пока зубы не забьют глотку.
Он – Человек. Ему не нужно быть Богом, чтобы убивать Демонов. Ему не нужно быть Монстром, чтобы убивать зверей. Он – Охотник. Он то, чем захочет быть.
Звери послушно уходят по своим комнатам. Легионы смолкают. Рой возвращается единой армией. Орда возносит вибрирующие молитвы своим божествам, но вскоре тоже исчезает из вида. На руке у Охотника кольцо – это Корона. Он помнит, что трон должен быть пуст.
Свет снова работает. На улице встаёт солнце. Туман рассеивается, но, кажется, он живой. Он проверил все окна и двери, есть ли знак для Губителя. Работы полно и работник обучен. Алекс открывает окно. Он вспоминает линию света, что расчертила его жизнь. Он помнит, как прикоснулся к пористому камню, из которого текла матовая ртуть. Он помнит, как это существо поглотило его друзей, и смотрело прямо, но не посмело прикоснуться к нему.