Зеркальное время

Хольбайн Вольфганг

Мысли Юлиана беспорядочно заметались. Убегать на глазах множества людей не имело смысла. Но если его сейчас задержат здесь надолго, все пропало. Уже все пропало, потому что в этот момент толпа расступилась, и в проходе показался седоволосый мужчина в плаще с подпалинами.

То был старший из двух полицейских. Он хромал, а лицо и руки были усеяны царапинами. Но он снова принял свой человеческий облик и теперь не спеша приближался к Юлиану, а в глазах вспыхивали злые красные искры.

— Господин комиссар! — обратился к нему постовой

полицейский. — Этот мальчик...

— Я в курсе, — перебил его сыщик. — Молодцы, хорошо сработали. Я обязательно упомяну вас в своем рапорте. А мальчика я возьму на себя. Продолжайте!

Он подошел к Юлиану и положил руку ему на плечо.

— Ну, друг мой? — Красный огонь в глубине глаз выдавал лживость его улыбки. — Ты вел себя по-настоя­щему храбро. Твой отец мог бы тобой гордиться. Но теперь все, конец.

Хватка его становилась все крепче.

— По-моему, у тебя есть кое-что, принадлежащее нам, —сказал он и протянул свободную руку. Улыбка его перешла в гримасу.

Глубокое отчаяние охватило Юлиана. Все его надежды рухнули.

— Давай сюда! — потребовал полицейский-тролль.

Юлиан подчинился. С тихим вздохом он достал ос­колок из-под рубашки. Красные глаза тролля жадно вспых­нули. Рука задрожала, и он едва удержался, чтобы не вырвать осколок у Юлиана из рук. Это промедление и подтолкнуло Юлиана на отчаянный шаг.

Он замахнулся осколком, как ножом, и полоснул полицейского по руке.

Комиссар вскрикнул. Один из полицейских бросился к Юлиану — и тут же в ужасе отпрянул.

С комиссаром происходили какие-то жуткие превра­щения. Рана на его руке перестала кровить и срослась почти с такой же быстротой, как и возникла. Рука начала дрожать и на какое-то время превратилась в ком горячего воска, который начал плавиться и формироваться заново. Только теперь из него образовалась не человеческая рука, а трехпалая когтистая лапа, покрытая черной шерстью.

Перемены продолжались на глазах у всех. Под по­трепанным плащом закипело и забродило. Рука, сжи­мавшая плечо Юлиана, раскалилась, а фигура полицей­ского начала уменьшаться, становясь при этом шире и массивнее.

Всего через несколько секунд после прикосновения магического зеркального осколка перед Юлианом стоял слюнявый тролль с красными глазами.

Его рука обожгла плечо Юлиана, он, вскрикнув, скинул ее, отскочил назад, и это явилось сигналом для новой паники. Мгновенно начался кромешный ад. Все бежали, кричали, падали, и Юлиан сам потом не мог вспомнить, как его вынесло из магазина и потащило вниз по эска­латору. Опомнившись, он стоял уже на улице.

Хаос переместился из торгового центра на площадь. Какой-то полицейский додумался на всякий случай вклю­чить сирену и синие огни своей патрульной машины. Этому примеру последовали его коллеги, а потом и команды пожарных машин, которые стояли перед торговым центром, заблокировав улицу. В ближайшие ми­нуты Юлиан мог не опасаться, что привлечет к себе чье-нибудь внимание. Он снова опустил

осколок зеркала в карман куртки и зашагал вниз по улице, чтобы поймать такси.

Уже светало, когда Юлиан вышел из машины у вы­сотного дома, в котором жил Франк. Репортер был дома, поскольку его ржавый «ситроен» стоял на площадке перед подъездом. Но Юлиану пришлось долго стучать, прежде чем он услышал звук набрасываемой цепочки. Дверь приоткрылась на толщину пальца, и оттуда вы­глянул один глаз.

— Ты? — удивился Франк.

— А ты ждал кого-то другого? — Юлиан в нетерпении оглянулся. Он был уверен, что от троллей ему удалось оторваться, но нервное беспокойство не оставляло его. — Да открывай же!

— Нет, я никого не ждал. — Дверь открылась, и Франк продолжал в самом дурном расположении духа: — Меня уже навестили. На сегодня достаточно, премного благо­дарен.

Юлиан вошел в квартиру и вопросительно посмотрел на Франка.

— У меня побывали взломщики. Я еще не знаю, что они взяли, но похозяйничали здесь, как вандалы.

Квартира и в самом деле являла собой картину полного хаоса. Пол по щиколотки был покрыт бумагами, фото­графиями, книгами и папками, на письменном столе и на книжных полках все было перерыто.

— По-моему, все как раньше, — сказал Юлиан.

Лицо Франка омрачилось еще больше.

— Спасибо, — проворчал он. — Ты умеешь подбодрить, как никто.

Он запер дверь, пробрался сквозь завалы к кухонной нише и раскрыл холодильник.

— Вся надежда только на глоток пива, — продолжал он сердито бухтеть. — Может, тоже хочешь выпить?

Юлиан увидел, что весь холодильник доверху забит банками пива. Кроме пива, там ничего не было. Юлиан поспешно помотал головой, отказываясь от предложения.

— Где-то тут еще был литр молока... А, вот оно. Чтобы меня потом не упрекали, что я тебя спаивал.

Юлиан взглянул на молочный пакет: срок годности продукта истек еще полгода назад. Он незаметно поставил пакет на полку.

— Что там у тебя? — Франк показал на грудь Юлиана.

Юлиан глянул вниз и увидел, что острие осколка проткнуло его куртку и выглядывало наружу.

— Видимо, то самое, что они искали здесь у тебя, — ответил Юлиан и осторожно вынул из куртки осколок. — В наш номер в отеле тоже приходили. Ничего не взяли, только все перевернули вверх дном. У тебя что-нибудь пропало?

— Еще не знаю, — сказал Франк. — Но раньше все вы­глядело не так. — Он осушил свою банку пива, бросил ее на пол и стал внимательно разглядывать осколок.

— А вообще-то что ты здесь делаешь? Я думал, ты в больнице.

— Я уже здоров. — Юлиан не стал рассказывать, сколько событий произошло с того времени, как он сбежал из больницы. На это еще будет время. Он спросил напря­мик: — Я могу у тебя пожить? В отеле ко мне не очень расположены. К тому же директор не нашел ничего лучше, как позвонить в полицию.