Зеркальные очки

Кадиган Пат

— Самодовольные ублюдки! — выругался Сантехник. — Гадом буду, этот чертов кагэбэшник Ефремов и сюда руку приложил.

ОШЕЛОМЛЯЮЩИЙ ТОРГОВЫЙ ДЕФИЦИТ СОВЕТСКОГО СОЮЗА… НЕДОВОЛЬСТВО НАСЕЛЕНИЯ КОСМИЧЕСКОЙ ПРОГРАММОЙ… НЕДАВНИЕ РЕШЕНИЯ ПОЛИТБЮРО И СЕКРЕТАРИАТА ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА…

— Они нас закрывают! — лицо Никиты перекосило от ярости.

Королев отвернулся от экрана, он весь трясся. Внезапные слезы хлынули из глаз, капли поплыли в невесомости.

— Оставьте меня! Я ничего не могу поделать!

— Что с вами, полковник? — Никита схватил его за плечи. — Посмотрите на меня. Кто-то накачал вас «ужасом»!

— Уходите, — взмолился Королев.

— Этот сучонок-топтун? Он вам дал

таблетки? Сделал укол?

— Я выпил. — Королев содрогнулся…

— Он вам «ужас» подсунул. Вам, старому больному человеку! Я сейчас ему морду разобью!

Сантехник подтянул колени, сделал обратное сальто, оттолкнулся от скобы на потолке и вылетел в коридор.

— Подождите, Никита!

Но тот белкой прошмыгнул через стыковочный отсек и исчез в коридоре. Королев вдруг понял, что не может оставаться один. Вдалеке искаженным металлическим эхом разносились разъяренные крики.

Не переставая дрожать, он закрыл глаза и стал ждать помощи от кого-нибудь.

Королев попросил военного психиатра Бычкова помочь ему натянуть свой старый форменный комбинезон, тот самый, над нагрудным карманом которого была приколота Звезда Циолковского. Черные простеганные нейлоновые ботинки на подошвах-липучках больше не налезали на изуродованные ступни, пришлось остаться босым.

Укол, сделанный Бычковым, в течение часа более или менее привел его в себя, но то и дело наваливалась депрессия и неконтролируемая ярость. Теперь полковник ожидал, пока Ефремов явится по его вызову в музей.

Гнев сменился на старческую отстраненность. В Музее Советского Космического Триумфа — так они называли его жилище — Королев ощущал себя еще одним экспонатом. Он уныло взглянул на обрамленные золотом лица великих мечтателей космической эры: Циолковский, Рынин, [79] Туполев. Ниже, в более скромных рамах, висели портреты Верна, Годдарда [80] и О'Нейла. [81]

79

Рынин Николай Алексеевич(1877–1942) — русский и советский ученый, писатель-популяризатор, инженер. В 1928–1932 гг. издал книгу «Межпланетные сообщения» в девяти томах — первый энциклопедический труд по истории и теории реактивного движения и космических полетов.

80

Годдард Роберт Хатчингс(1882–1945) — знаменитый американский ученый, инженер. Запустил первую ракету на жидком топливе 16 марта 1926 г.

81

О'Нейл Джерард(1927–1992) американский физик, автор книги «Колонизация космоса». Ему принадлежит идея орбитальных солнечных электростанций.

В минуты отчаяния Королеву казалось, что в их глазах можно разглядеть огонек сумасшедшинки, особенно у двух американцев. «А — может, — они и вправду свихнулись?» — предполагал он, когда накатывало циническое настроение. Или все же виною тут было проявление странной, выводящей из равновесия силы — движителя человеческой эволюции?

И один только раз полковник почувствовал себя носителем подобного взгляда: тогда он впервые ступил на марсианскую почву невдалеке от ущелья Копрат. Изнутри шлема, в отблеске солнечного света, на него внимательно смотрели глаза «чужого» — в их взгляде не было страха, но читалась одержимость.

Та внезапная встреча с самим собой оказалась для Королева главным, определяющим событием жизни.

Над портретами висела мертвенно-масляная картина, изображавшая посадку на планету. Цветовая гамма более всего напоминала о борще и томатном соусе. Марсианский пейзаж был сведен к соцреалистическому кичу. Рядом со спускаемым аппаратом художник поместил фигуру космонавта в скафандре, изображенную со всей присущей официозу тщательной вульгарностью.

Королев с отвращением ждал прибытия Ефремова — бортового политрука.

Когда Ефремов наконец добрался до «Салюта», полковник с удовлетворением отметил у кагэбэшника ссадины на шее и разбитую губу. На политруке был японский спортивный костюм фирмы «Кансаи» и модная итальянская палубная обувь. Он вежливо кашлянул.

— Доброе утро, товарищ полковник.

Королев молча рассматривал собеседника, выдерживал паузу.

— Ефремов, — проворчал он наконец, — я вами недоволен.

Политрук покраснел, но выдержал тяжелый взгляд.

— Давайте в открытую, полковник, как мужик с мужиком. Предназначался он, конечно, не вам.

— Вы говорите об «ужасе», Ефремов?

— Да, о бета-карболине. [82] Если бы вы не потворствовали асоциальным поступкам, не принимали бы взяток, подобного бы не случилось.

82

Бета-карболин(норгарман) — алкалоид, природный галлюциноген.

— Так, по-вашему, я сводник, Ефремов? Сводник и пьяница? В таком случае вы рогоносец, контрабандист и стукач. Это я вам как мужик мужику говорю.

На лице политрука появилась привычная маска оскорбленной праведности.

— Расскажите мне, Ефремов, для чего вы тут? Чем вы занимались с тех пор, как оказались в Космограде? Нам известно, что комплекс закрывают. Что ожидает гражданских членов экипажа, когда они вернутся на Байконур? Дело о коррупции?

— Допросы, несомненно, проведут. В некоторых случаях не исключаю принудительной госпитализации. Уж не полагаете ли вы, полковник, что это на Советском Союзе лежит ответственность за провал миссии Космограда?

Королев промолчал.

— Космоград был мечтой, полковник. Мечтой, не воплотившейся в реальность. Как и освоение космоса в целом. Нам здесь не место. Целый мир еще нужно обустроить. СССР — величайшая держава в мировой истории. Нельзя терять чувство перспективы.

— Вы считаете, от нас можно вот так легко отмахнуться? Мы же элита. Высококомпетентная техническая элита.

— Скорее, меньшинство, полковник. Исчезающий вид. Что вы производите за исключением кучи ядовитого американского дерьма? Экипаж должен был бы работать, а не сливать на черном рынке подпольный джаз и порнографию. — Лицо Ефремова приняло спокойное, уверенное выражение. — Экипаж возвратится на Байконур. Орудиями можно управлять и с Земли. Вы, безусловно, останетесь здесь. Вас будут навещать гости — космонавты из Африки, Южной Америки. Для них космос сохранил часть былого престижа.

— Что вы сделали с мальчишкой? — процедил Королев.

— С вашим Сантехником? — политрук вздохнул. — Он поднял руку на офицера Комитета государственной безопасности. И останется под стражей до тех пор, пока мы не сможем отправить его на Байконур.

Королев попытался зло рассмеяться.

— Отпустите его. Подумали бы лучше о том, как свою задницу прикрыть, вместо того чтобы выдвигать обвинения. Я лично поговорю с маршалом Губаревым. Может быть, моя должность здесь и является лишь почетной синекурой, но долю влияния я сохранил.