Зеркало для невидимки

Степанова Татьяна Юрьевна

Но быстро слабеет. Одна атака не удалась — баста. До следующего удобного раза. Валентин его ломает сейчас, характер его подлый ломает.

Уголек наконец прыгнул на шар, покатил его и вернулся на тумбу.

— Все. Кажется, пронесло благополучно, — сказал Пал Палыч.

И тут.., вдруг произошло то, чего никто не ожидал и, уж конечно, не мог предугадать. В цирке погас свет.

Катя почувствовала, что ей трудно дышать. Так внезапен и жуток был переход от слепящих юпитеров к кромешной тьме. Хлопок откидного сиденья — администратор сорвался с места. Топот ног — кто-то

куда-то летит сломя голову. Грохот. Кто-то, споткнувшись, загремел по ступенькам. И не видно ни зги.

Только лишь… Там, за сеткой, в нескольких метрах. на арене, — пара остро светящихся точек — точно два желтых светляка из тьмы. А вот еще, еще…

Катя увидела своими глазами, что это такое — когда кошки, очень большие кошки с железными когтями и клыками, смотрят на вас из мрака. Они вас видят. А вы их — нет.

— Свет! Дайте немедленно свет!!

— Электричества нет.. — — Звоните сию секунду на подстанцию!

— Звонят уже!

— Ну, теперь они Вальке покажут кошкин дом…, ну теперь держись!

Эту фразу прошептал кто-то позади Кати, обдав ее застарелым перегаром.

— Что.., что же он теперь будет делать? — прошептала она испуганно в ответ.

— Что?! На месте их надо удержать, не то — кранты, — безнадежно ответил невидимка.

— А может, зверей можно назад в клетки загнать?

— В такой темноте? Ты что! Ни черта же не видно!

— Тогда пусть он выйдет. Пусть Разгуляев покинет клетку! Там же дверь сбоку.

— А людоеды сразу же без него друг дружке в глотку вцепятся. Передерутся в клочки. Он и так уже львов почти потерял, а если еще и эти коты перегрызутся… Из строя выйдут, то…

— Что? — спросила перегарного невидимку Катя.

— Цирку хана, вот что. Полный крах, разоренье.

А нам всем — пинок под зад.

Одна пара светящихся точек на арене начала медленно перемещаться. Почти мгновенно к ней присоединилось и еще две. Катя поняла: леопарды спрыгнули с тумб и теперь кружат вокруг Расторгуева.

— Уля, я сказал назад, на место!

Хриплое, ехидное ворчание в ответ.

— Давай воду! — истошно заорал кто-то на весь цирк сорванным дискантом.

— Я же говорил — напор слабый! Нет воды!

Катя слыхала, что в цирках в опасных ситуациях с хищниками применяют воду из брандспойта, но…

— Пал Палыч, на подстанцию звонили — говорят, крупная авария! Света нет по всему микрорайону. Говорят, пока исправят, минут сорок пройдет, а то и час.

— Да они что? С ума, что ли, сошли — сорок минут? Да за сорок минут у нас тут…

Ответом испуганному администратору было ликующее громовое рычание с арены, от которого не только Катю, но и бывалых цирковых прошиб холодный пот.

— Место, Бандит! — громкий, резкий окрик Разгуляева. — Ну что ты расшумелся?

Катя даже дышать боялась. А мысли летели какими-то клочками, обрывками, бешено кружились. И ни на одной невозможно было сосредоточиться: "Темень-то какая… Ой, мамочка моя… А он там один…

Они его видят, а он их… Господи, сделай так, чтобы все обошлось! Но ты ведь.., ты ведь всегда мечтала увидеть нечто подобное, пережить… Острые ощущения, адреналин… Тебя же хлебом не

корми… Это же как гладиатор на арене. И все ждут, сколько он продержится… Вот это и есть настоящий цирк без прикрас… А еще убийство, убили-то циркового, но об этом тут никто не говорит. Или еще не все знают?

А что, если убьют и дрессировщика? Что, если они его сейчас загрызут?"

На арене началась какая-то свара между зверями.

Хриплое кашляние-огрызание переросло в яростный рев, затем в вой боли.

«Господи, пусть дадут свет! — взмолилась Катя. — Я больше не хочу, чтобы не было света!»

И тут… Со стороны входа послышался какой-то грохот, лязг, затем шум автомобильного двигателя и.., темноту прорезали желтые лучи — зажженные автомобильные фары. Света этого, правда, едва-едва хватало до арены. И Кате, и всем в зале открылось зрелище того, что там в этот миг происходило: пантера и леопард дерутся на опилках, остальные пятнистые вот-вот уже готовы ринуться на подмогу, но…

Разгуляев уже был в центре свары. В руке он держал арапник, переданный ему помощником. Щедро сыпля ударами направо и налево, он разнял дерущихся, загнал воющего от боли леопарда на тумбу и двинулся на пантеру. Свет автомобильных фар сейчас напоминал свет слабого ночника. И картина была какой-то призрачной, почти нереальной: тонущие в густом сумраке ряды амфитеатра, бледные лица артистов, косматые тени на брезенте, сверкание хищных глаз, ощеренные пасти и две черные фигуры — человека и зверя. Разгуляев прибег к испытанному приему: пантера сделала прыжок и наткнулась на металлические ножки тумбы, выставленной дрессировщиком как щит перед собой. Потом тумба снова полетела в пантеру — хриплый разочарованный визг, и после громовой команды «на место!» пантера, как ни в чем не бывало, послушно прыгнула на тумбу.

Разгуляев медленно пятился к сетке. Прислонился к ней спиной, не спуская глаз со своего зверинца. К нему с той стороны клетки подошел помощник, тот самый «погонщик слона». Они тихо переговаривались, видимо, решали, что делать дальше.

— Молодец, парень! Один догадался, что машину можно прямо ко входу подогнать. Мы тут все причитаем, а он хоть какой-то выход нашел. А кто он? Ах, да.., тут корреспондентка в зале из газеты… Это вроде их водитель.

Катя обернулась на голос, затем, вытянув шею, проследила глазами до фар. Черт возьми, и точно, их машина! А вот и Кравченко собственной персоной.

В этой суматохе Катя и думать забыла и про него, и про Мещерского, а они, оказывается…

Послышался шелест брезента. Та самая миниатюрная блондинка пыталась шире открыть входные двери (или полог), чтобы впустить в шапито еще немного вечернего света. И потекли минута за минутой напряженного ожидания. Катя ужасалась, каким медленным и тягучим становится время! Неужели всего десять минут прошло с того момента, как погасло электричество? Разгуляев по-прежнему стоял, плотно прижавшись спиной к сетке. Позже Катя от цирковых узнала, что это один из приемов дрессировщика, запертого в клетке с вышедшими из-под контроля хищниками — ни в коем случае не открывать спину, не провоцировать зверей на нападение.