Зеркало для невидимки

Степанова Татьяна Юрьевна

Катя на секунду зажмурилась. Лирика. Вот и отправляйся туда. Как раз завтра и поезжай. Но сначала загляни в местный отдел милиции. Она сверилась со справочником: увы, среди сотрудников Стрельненского ОВД она никого не знала. И Катя решила покинуть душный кабинет и спуститься в розыскной отдел, чтобы там всезнающие и дружелюбные сыщики сообщили бы ей, немного поломавшись для вида, координаты верного человечка, который согласился бы терпеливо и подробно ответить на все ее любопытные репортерские «как» и «почему».

Глава 4

ПОСЛЕ

ПОХОРОН

Однако в розыске ее встретили тишина и запертые двери кабинетов. Середина недели — время, когда все сотрудники разъезжаются по районам. Вот досада! Катя в нерешительности застыла посреди коридора, созерцая на спортивном стенде кубки и медали, выигранные УУР.

— Выпишите ему пропуск, пожалуйста Федоров Илья Николаевич. У него паспорт должен быть с собой. Алло, тут меня прервали, свидетель в бюро пропусков ждет. Так вы говорите, характер повреждений, нанесенных трупу, свидетельствует о большой физической силе фигуранта? А чем он орудовал? Лопатой?

Да неужели простой лопатой можно вот так…

Катя тихонько подошла к двери (первая от окна справа), неплотно прикрытой по случаю духоты. Ба, Андрей Воронов собственной персоной. А ведь он же в отпуске.

Воронов был самым молодым, но, по мнению Кати, самым толковым из молодых сотрудников УУР.

Все свое свободное время он отдавал литературе. Сочинение стихов и героических баллад было для него даже не хобби, а способом существования Баллады удавались ему особенно складно, в их персонажах легко было узнать товарищей Андрея по оружию. Стихи перекладывались на немудреную музыку и распевались под гитару в хорошей дружеской компании летними вечерами у костра.

Воронов никогда не упускал случая почитать свои стихи и Кате, мнение которой ценил И от ее похвал, на них она никогда не скупилась, его пухлое, еще совсем мальчишеское, но уже отмеченное печатью напускной профессиональной серьезности лицо светлело Сейчас, однако, ничего, кроме суровости и хмурой озабоченности, на этом лице не читалось. Увидев в дверях Катю, Воронов зажал трубку плечом, замахал рукой и начал ногой выдвигать стул: заходи, мол, садись, я сейчас.

— Но я не понял, — буркнул он в трубку, — что же это у нас фактически получится — судмедэкспертиза или эксгумация? А результаты? Комплексные исследования? Да там черт знает сколько времени пройдет! А нельзя ли побыстрее, вне очереди? Да, я понимаю. И мы тоже с подобным впервые столкнулись…

Катя оглядывала кабинет: Воронов коротал время в одиночестве, два его напарника отсутствовали. На подоконнике вовсю надрывался маленький вентилятор. Толку от него в этой духоте не было никакого.

На стене над вороновским столом висел красочный плакат с изображением Судьи Дредда во всем его космическом великолепии. Ниже красовался плакат поменьше, где черной тушью была написана следующая рекомендация. "Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый.

Чтобы разумением своим не смущать начальства".

И подпись: Петр I, царский

указ за номером…

«Вот Никита вернется, покажет тебе „вид придурковатый“, — подумала Катя беззлобно, — очень грамотные стали, оперились, птенчики».

— Почему ты в гордом одиночестве? — спросила она, когда Воронов бухнул трубку на рычаг. — А где все ваши?

— Шеф всех озадачил по Стрельне, — Воронов уныло смотрел на свои кроссовки, — там экспертиз — воз и маленькая тележка.

— Колосов лично убийством на двадцать третьем километре занялся? — Катя задала вопрос самым равнодушным тоном — Ну, а ты что же скучаешь?

— Я скучаю?! — Воронов обиделся так, словно его уличили в том, что он ворует варенье из буфета. — Соскучишься тут, как же. Вот она, моя бумажная могила, — он пристукнул ладонью по тонюсенькой папке на столе — Что-то серьезное? — рассеянно спросила Катя.

— Да.., черт, люди делом заняты, а мне всю чернуху сваливают. Сиди тут, корпи, бардак этот шизоидный проясняй.

— Кто работает, Андрей, на тех обычно и навьючивают. С дурака-то какой спрос? А ты умница у нас…

— Про это я и говорю — Воронов от похвалы сразу успокоился — Вообще-то дело это сама Стрельня ведет. Сначала в дознание отписали, а как поглядели, какие там факты, и следствие, и розыск, и даже прокуратура подключились. Ну, а меня Никита Михайлович вроде координатора-куратора от нашего отдела поставил. Теперь с командировками на этот погост зашьюсь на все лето!

— Это в Нижне-Мячниково? — осторожно спросила Катя. — Что же это, дело не ваше, при чем же тут отдел по раскрытию убийств?

— Да шеф что-то перестраховывается. — Воронов поморщился. — Сама знаешь, у Никиты нашего фантазии порой бывают… Правда, в чем-то, возможно, он и прав. В области чудо-юдо новое объявилось. Да такое, что хоть стой, хоть падай. И такие с трупов обычно только начинают. Сегодня он с мертвяками куролесит, а завтра жди его где-нибудь на дороге у станции, потрошителя чертова.

— Потрошителя? — Катя переспросила это совершенно уже другим тоном. — Слушай, Андрюшечка, золотце… Хитрить мне с тобой не хочется. О случае на кладбище что-либо в прессу давать пока строго запрещено. Но я и не тороплюсь. Мне только не нравится, что все это окутано какой-то непонятной тайной. Какие-то недомолвки. Почему?

— Почему? Потому что волновать не хотят, населению мозги будоражить раньше времени. И потом, это дело такого сорта, Катя…

— Да какого сорта-то? Что произошло на кладбище?

— Восемнадцатого июля, не далее как во вторник, прошли похороны местной жительницы. Много народа пришло проститься, у умершей большая родня и В Нижне-Мячникове, и в Стрельне. Соседи, просто знакомые — в маленьких поселках всегда так. Ну, похоронили. А девятнадцатого утром могильщик обнаружил, что могила вскрыта. Кто-то сорвал с гроба крышку, вытащил тело. Его нашли.., точнее, расчлененные части его обнаружили в разных местах, некоторые даже довольно далеко от могилы.

— Мертвеца расчленили?