Зеркало и чаша
Шрифт:
Впрочем, применить его пока было некуда. От дружины Хотобуда осталось неполных три десятка, и их пока заперли в пустой амбар. Маленький князь был в святилище, Избрана перебралась со своими людьми на княжий двор. Растерянная Хотобудова челядь с готовностью признала ее своей хозяйкой, да и что оставалось делать?
Но Избране было не до радости. У нее было чувство, что она захватила этот город, но что представляла собой ее добыча? Полумертвые улицы, где жизнь теплилась в лучшем случае на каждом третьем дворе. Еще три года назад каждое семейство насчитывало человек по десять, теперь же остались трое-четверо, в среднем один мужчина на двух-трех женщин. В святилище были Огняна со жрицами и маленьким князем, а в посаде около сотни
— Теперь ты здесь княгиня, так что прикажи посадским взять топоры и идти за дровами, — сказал ей Хедин. — Будем класть погребальный костер. Отправим наших мертвецов в дорогу, а у живых дела со временем наладятся. «Живой — наживает», помнишь, как говорил Один?
Большой погребальный костер для погибших варягов устроили на пустыре за рекой Исковой, напротив северной стены детинца. Угощением служила только наловленная в реке рыба, пива не было, но в остальном Хедин устроил все как надо: были и песнь в честь погибших, сложенная Лейдольвом Скальдом, и воинское состязание над свежим курганом. Избрана сама подожгла костер из просмоленных дров и стояла среди черного дыма, провожая отлетающие духи не только по обычаю, но в порыве искренней благодарности. Эти люди погибли не столько за мальчика Вадимира, который широко раскрытыми глазами наблюдал, стоя рядом с Огняной, весь обряд, сколько за нее и ее будущее.
Все только рассаживались на бревнах вокруг костра, где варилась похлебка из рыбы, как с берега прибежал какой-то рыбак.
— Там... два корабля от озера идут! — еле выговорил он, тяжело дыша после бега. — От озера... Скорей сказать... Новине и Колче хоть сказать... Мать Огняна... два корабля... Большие... Варяжские...
Побросав ложки, пирующие кинулись на пригорок и действительно увидели. По Великой, со стороны Чудского озера, шли два больших корабля.
В устье Великой, через которую корабли из Варяжского моря попадали сюда, еще князем Вадимиром Старым, приглашенным защищать город, была построена сторожевая башня. Завидев подозрительные или вражеские корабли, дозорные зажигали сигнальный огонь, а сами копьями и стрелами старались задержать врага, пока в городе подготовятся к встрече. Но с уходом князя Волегостя башня осталась без дружины, и теперь даже предупредить плесковцев было некому.
— Это наши, норманны! — тут же сказал Хедин, хотя всем и так были видны очертания узких, длинных кораблей с высоко поднятыми штевнями. — Боевые. Вот только не ясно, чего хотят.
Ветер дул с берега, поэтому парусов не было и корабли шли на веслах. Один был шагов тридцать длиной, другой чуть поменьше, и на каждом было примерно по сотне людей. Длинные борта были усажены рядами круглых ярко раскрашенных щитов, а внутри поблескивало железо шлемов.
— Всем за стены! — тут же распорядилась Избрана и повернулась: — Торир, беги в посад. Пусть все бегут в детинец и закрывают ворота.
Торир кивнул и прыжками бросился вниз по склону, помогая себе древком копья. Избрана только бросила взгляд в сторону Огняны, и ее с мальчиком тут же повели в детинец.
— Идем и мы тоже! — сказал Хедин. — Отсюда видно, что там больше двух сотен. А нас осталось не больше сотни, даже если мы опять дадим оружие тем, которые сейчас сидят в амбаре. Одна надежда, что эти не догадаются сделать лестницы.
— Думаешь, они глупее тебя?
— Надеюсь. Это не слишком умные люди.
Именем Исбьерг, которое сам для нее придумал, Хедин называл ее очень редко, только когда чувствовал к ней наибольшее расположение. Но Избрана не заметила: ее мысли были заняты совсем другим.
— А пленные? Им нужны люди.
— А чем их кормить? Вместе с пленными всегда берут запас еды, чтобы они не перемерли по дороге на рабский рынок. А здесь нет запасов и на три дня. Им придется кормить пленных до самой Бирки [22] за собственный счет, и в итоге прибыль будет смешная.
22
Бирка — шведский город, большой торговый центр, в котором находился один из крупнейших в Европе рабских рынков.
— Может, им самим нужны люди?
— Эти старики и старухи, едва волочащие ноги от истощения?
— Ты думаешь, меня это утешит? — гневно воскликнула Избрана. — Что же мне делать?
— Тролли меня возьми, откуда я знаю! — в свою очередь сорвался Хедин. — Ты думаешь, я сам Один и все знаю? Ничего я не думаю, это не мое дело — думать! Я не знаю, что теперь делать. Я, конечно, могу им объяснить, что брать нас в плен невыгодно, но вдруг они обидятся, что напрасно плыли в такую даль, и от обиды решат сжечь город вместе с нами?
Они подходили к воротам почти последними, позади них только Сиггейр и Бьерн Маленький тащили на палке горячий котел с недоваренной рыбой. На ходу Бьерн глянул на Избрану, подмигнул и бросил: «Ни крошки врагу!» Эти люди ко всему привыкли. И от этой маленькой несвоевременной шутки у Избраны вдруг стало легче на душе: может, не все еще потеряно.
Она остановилась у мостика через Пскову, по которому с этой стороны попадали к пристаням и детинцу.
— Иди в город, а я останусь, — сказала она и оглянулась в сторону реки, по которой шли чужие корабли.
— Как? Зачем? — не понял Хедин.
— Поговорю с ними. Они ведь не знают, что у нас тут два с половиной человека, и те раненые! И не надо им об этом знать! Я скажу, что я правительница этого города, и спрошу, зачем они сюда явились.
— Ха! Я перестарался, уговаривая тебя брать пример с женщин древности! — воскликнул Хедин. — Смелость — хорошее дело, но это уже чересчур! Ты, женщина, хочешь одна встречать два корабля разбойников! И ты думаешь, что мы, мужчины, это допустим?
— Они ведь тоже не ждут, что их выйдет встречать одна женщина. Они удивятся, и мы уже кое-что выиграем. А вы будете ждать прямо за воротами. Ты тоже видел, у них нет на мачте красного щита!
— Но и белого я тоже не заметил! [23]
— А это значит, что они сами не знают, с чем идут сюда, с миром или войной. Хотят посмотреть сначала, что тут происходит и на что можно рассчитывать. Если мне повезет, я заставлю их дать мирные обеты раньше, чем они разберутся в наших плачевных делах. А если у меня не получится, мы все равно все погибнем, чуть раньше или чуть позже. Мы все равно не отобьемся, когда у нас нет и сотни против их двух. Выйти и умереть вместе со мной вы всегда успеете.
23
Красный щит использовался как знак войны, белый — как знак мирных намерений.