Зеркало Кассандры
Шрифт:
Эти люди совсем не глупы. У них своеобразное восприятие жизни. Они интересные. Они споткнулись на жизненной дороге.
Как я.
Кассандра Каценберг медленно приоткрыла рот. Ее скупость на слова невольно привлекала к ним особое внимание.
– Я хочу… остаться здесь.
Члены «племени» погрузились в молчание. Заявление было серьезным. Они его обдумывали.
– Ну
– Нет. Очень жаль, но тебе нельзя здесь остаться, Белоснежка, – объявила Эсмеральда.
– Мама с папой будут беспокоиться, – подтвердил Напраз.
– У меня нет ни мамы, ни папы, – вздохнула девушка.
– Тогда, значит, директор интерната, приюта, школы. Кто-то же станет беспокоиться из-за того, что ты исчезла, – не сдавалась Рыжая и от волнения косила еще больше.
– Я хочу остаться здесь, – повторила Кассандра.
– Ей хоть кол на голове теши, – рассердилась Эсмеральда. – Сказано нет, значит, нет!
– Ты моешь руки, мы не моем. Руки для нас опознавательный знак, – прибавил Ким.
– Грязь защищает нас от грязи, ты чистая, у тебя нет защиты, – посочувствовал Напраз.
Ким презрительно бросил:
– Ты девчонка-буржуйка, ты из богатеньких. Мы таких терпеть не можем.
– Мы верим, что у тебя проблемы. У нас их тоже порядком.
– Ты видела наш девиз: «Каждому свое дерьмо». Этим все сказано, – сухо сказала Эсмеральда.
Орландо похлопал ладонью по бочонку.
– Эй, не гони лошадей, Герцогиня! Мы не можем бросить эту малявку в беде.
Трое остальных глубоко задумались. Наконец Эсмеральда взяла бутылку, отпила глоток вина и объявила:
– Предлагаю проголосовать. Наше «Искупление» – республика. Пусть решает большинство.
Напраз повернулся к пареньку-азиату.
– Маркиз, ты за или против, чтобы Белоснежка осталась с нами?
Ким ответил не задумываясь:
– Ясное дело, против. Я вообще предлагаю ее прикончить. Уверен, стоит ей уйти со свалки, она на нас донесет. А так мы похороним на ее болотце, там, где ее собирались сожрать собаки. Расставим все по своим местам.
Худой африканец понимающе покивал и обратился к Рыжей:
– Ты что скажешь, Герцогиня?
– Против. От девчонки нужно избавиться и как можно скорее. Но хоронить ее в болоте я не согласна. Там часто играют цыганята, они могут наткнуться на труп.
Рыжая подошла к девушке и запустила руку в ее длинные волнистые волосы.
Она нарушила границу моей зоны безопасности, но я не должна на нее нападать.
– Она хорошенькая, предлагаю продать ее албанцам.
– Учтем твое мнение. Что ты скажешь, Барон?
– Я за. Я за то, чтобы малявка осталась с нами. Я против убийства. Речи быть не может, чтобы хоронить ее в болоте или продавать албанцам. Албанцы ее испортят. Мы сами беглые и,
– Понятно, теплое сердечко, – скрипнула зубами Герцогиня. – Я знаю, почему ты ее защищаешь. Вау! Мне все ясно!
– О чем это ты, Герцогиня? Что тебе пришло в голову?
– Не наводи тень на плетень, Барон! Мы знаем твою историю. У тебя дочка чуть постарше этой, и ты не можешь с ней видеться. Тебе хочется иметь замену. Отцовский инстинкт…
– Да как ты смеешь упоминать мою дочь, толстая косая уродка! Я запрещаю тебе даже…
Викинг поднял кулак, собираясь хорошенько треснуть рыжую, но она отскочила и мгновенно достала бритву. Они стояли друг напротив друга, готовые сцепиться.
– А ты, Виконт, за что голосуешь? – спросил спокойно Ким, желая разрядить обстановку.
Вопросительные взгляды обратились к высокому темнокожему сенегальцу в пестром балахоне. Он неторопливо принялся раскуривать трубку.
– Барон прав. «Искупление» – прибежище беглецов. Если вы хотите выгнать пришлую девчонку, то не стоит искать у меня поддержки. Думаю, вы понимаете, о чем я. Прости, Герцогиня, но я голосую за то, чтобы она у нас осталась.
– Два голоса «за», два голоса «против». Равенство. Как поступать демократам, если голоса разделились поровну?
– Переголосовать, – предложил Ким.
– Что толку? Получится то же самое, – вздохнула Герцогиня. – Ладно. Раз я президент, то решение остается за мной. И я во имя долга гостеприимства, а главное, чтобы порадовать чувствительное сердце Барона, оставляю Золушку с нами. Но! На ограниченный срок!
– Буржуйку! – возмутился Ким. – Она тут будет мыть руки? Да мы с ней дня не уживемся! Невозможно с такой жить!
– Невозможно, это уж точно, – кивнул головой Напраз. – Она к нашей жизни не привыкла, так что не беспокойся, она окажется в стороне.
Эсмеральда повернулась не к Кассандре, а к Орландо:
– Скажи ей, что она может остаться с нами на три дня. Потом пусть убирается куда подальше. Спит пусть на складе, где у нас консервы. Ей нужно теплое сухое одеяло. У тебя найдется, Виконт?
– Посмотрим, как она выдержит завтрашний сюрприз, – язвительно засмеялся Ким.
Девушка с недоумением посмотрела на азиата.
– Хочешь во что бы то ни стало остаться с нами, приготовься к сюрпризу завтра на рассвете, – насмешливо заключил юноша.
Кассандра собралась поблагодарить Эсмеральду, но та уже поднялась, собираясь отрезать себе кусочек жаркого, которое все еще шипело на вертеле.
– Я чувствую, мы подложили себе большую свинью, – пробормотала себе под нос Эсмеральда. – И уверена: я не ошибаюсь. Оставить у себя несовершеннолетнюю – большой и очень серьезный просчет.
– Эй, малявка, ты так и не сказала нам, как тебя зовут, – обратился к девушке Барон.