Зеркало надежды
Шрифт:
Квартирные.
Разные.
Именно сумку, да. Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо да и выбежал. Это бабушка так устроила.
В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде и считала, что золото – на черный день. Придет край – продать можно.
Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме?
Ну уж – нет!
Сбербанк!
* * *
Давид
– Подвезти?
Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться.
– Благодарю. Вынуждена отказаться.
Через дворы она до сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это…
Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более.
Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или…
Или – выглядело куда как привлекательнее.
Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть… встречается?
А ведь и такое возможно. И тогда объяснима странная холодность девушки….
* * *
Матильда тем временем оформляла на себя ячейку в сбербанке.
Да уж, недешево стоят подобные услуги. Но и не настолько дорого. Так что сумка с документами заняла свое место в уютном симпатичном сейфе, а ключ Малена, поколебавшись, повесила на шею. На цепочку.
Нет, не с крестиком. Вот уж чего бы бабушка Майя, пламенная коммунистка никогда не допустила, так это всяких крестов-медальончиков. Но и у Матильды были свои реликвии.
На цепочке висел маленький, размером с вишенку, медальон. Гладкий, закрытый. Бабушка Майя все собиралась сходить к ювелиру да разобраться, как он открывается, но не собралась, вот…
Он достался отцу Майи от его матери, а той от ее отца… одним словом – древность. А учитывая, что материал был – золото, да и цепочка старинная, хорошего исполнения…
Матильде бабушка его отдала, когда девушке шестнадцать исполнилось. Та и носила вместо крестика.
А может правда, сходить к ювелиру?
А, время терпит!
И Матильда помчалась через дворы к зданию УВД.
* * *
– К Никанорову.
– Фамилия?
– Домашкина. Эм Гэ.
– Паспорт.
Получив просимое, дежурный что-то записал в толстенном журнале, потом снял трубку внутреннего
– Никаноров у себя?
Выслушал ответ, кивнул и махнул рукой Матильде.
– Двести двенадцатый кабинет.
– Спасибо.
Матильда прошла через турникет, металлоискатель и решетку – поочередно и поскакала вверх по лестнице.
– Малечка, возьмешь контроль?
– Давай.
– Боюсь, не сдержусь.
– Сестренка, ты знаешь, я тебе помогу всегда.
– Тогда… лови!
Малена перехватила контроль над телом, и тут же остановилась.
– Ты чего?
– Я - Домбрийская!
– Но я-то нет?
– Это не повод прибегать взмыленной лошадью! Где зеркало?
– Зануда. В сумке, в левом кармашке.
– Вот и отлично. Расческа…
– Оно же. Складное.
– Замечательно.
И ее светлость принялась приводить себя в порядок.
Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост…
Вот так.
И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских.
Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук…
Не столь важно во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи…
Я – Домбрийская.
И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная…
Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа!
Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко.
Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыши…
Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место!
– Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна.
– Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна.
– Попрошу без эмоций, – рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь.