Зеркало Триглавы
Шрифт:
— Да и ты не от нее услышал об этом.
— Верно мыслишь, но ведь кроме нее, есть ещё любители поболтать, вроде Макоши. Нет, нет… — успокаивающе вскинул Кащей руку. — Макошь у нас вне подозрения, но она считает, что все забыли о том, кем они были. Оказалось, не все, да это и не важно… Для тебя, по крайней мере… Да и для меня тоже.
— Откуда ты знаешь?
— Узнаю прежнего Велеса, для которого познание сути дороже всего, — осклабился Кащей, — не волнуйся, у тебя будет
Неожиданно для себя биолог подхватил свою бороду, задрал её повыше, открывая полоску нежной кожи над воротом куртки, и полоснул лезвием ножа слева направо. Кровь толчком выплеснулась из раскрывающегося, как жуткий оскал, разреза. Велес автоматически шагнул вперед и рухнул на колени. Тесак выпал из его руки, плетью повисшей вдоль тела.
— А теперь меня ждет Триглава, — издевательски протянул Кащей, поднимая нож. — Да и тебе пора. — Он метнул в застывшее чудище молнию, обошел Велеса и пошел туда, где в клубах пара угадывался выход в Явь.
Чудище взревело, подхватило Велеса, закинуло его тело на плечо и отправилось в противоположном направлении.
— Так, а что мы здесь сидим? — всполошился кот. — С этим, — он неодобрительно покосился на обманувший его ожидания проем, — все понятно. Здесь хода точно нет. А дальше?
— Да чего там искать, — вяло отмахнулась от него Людмила.
— А здесь — тем более… Забирай свое сокровище и пошли…
— Ладно, — ведьма опустилась на колени, подняла зеркальце, всмотрелась в свое отражение: "Может, что дельное подскажет? Нет, глухо…" и сунула окаянное за пазуху. — Ох, знал бы ты, котофей, как мне не хочется снова через зал проходить, — она ознобливо поежилась.
— А там уже ничего нет, — повеселевший бесенок просунулся под локоть чародейки, прижался к ней мордашкой. Вынужденное безделье было явно ему в тягость. Она машинально потрепала его по курчавой шерстке и только потом спросила:
— А куда ж оно делось?
Птах подтолкнул её вперед. Людмила не удержалась и вылетела из-за единственной уцелевшей колонны:
— Ох, ни фига себе…
Каменные плиты пола сияли глянцем, от поваленных колонн ни осталось и следа. Теперь ничего не напоминало о прежнем светопреставлении, зато посреди ставшего невероятно просторным зала лежала необъятная туша ендаря. Теперь только Людмила разглядела его всего: чем-то он напомнил ей амебу, волосатую мерзкую амебу, по телу которой пробегали короткие судороги.
— Пережрал, — констатировал Баюн. — Интересно, надолго ему переваривать хватит?
— Видеть его не могу! — в сердцах
— Так шарахни его чем-нибудь, — невинно предложил котофей, — так и брызнет во все стороны.
Птах шутку оценил скупой улыбкой, а Людмила поспешно зажала рот рукой. Зато, когда они уже взобрались на пьедестал, возмущенно сказала:
— Издеваешься, да? Знаешь же, что я ничего сейчас не могу!
— Сила есть, ума не надо, — изрек кот дельную мысль. — Значит, надо действовать наоборот — головой работать. И не только мне, — прошипел он вслед чародейке, протискивающейся в щель, ведущую в подземелье.
За то немногое время, что они отсутствовали, в тоннеле мало что изменилось. Тот же полумрак, едва различимые унылые стены, суглинок под ногами, те же спутники рядом. Потому и брели молча, потому что все уже было сказано, а ничего нового никто из партнеров добавить не мог.
Людмила бесконечно перебирала свои сны-видения:
— Мне кажется, я поняла… Кащей не знал о дочери Триглавы, иначе бы он уничтожил всех троих.
— Откуда ты знаешь, что Велес мертв? — вяло отозвался Баюн.
— Знаю, уж это я знаю точно.
— И что, эта твоя догадка поможет нам найти твоего брата? — Чародейка растерянно пожала плечами. — То-то же, — назидательно мяукнул кот, — а мы ведь за ним пришли сюда, а тайны веков пусть останутся в прошлом. А это что такое?
Тоннель круто завернул. Взгляду открылся небольшой полукруглый грот — несколько метров в поперечнике. Около входа, преграждая дорогу, недвижными стражами встали сталагмиты. Верхушки их слабо мерцали, отбрасывая замысловатые блики. С заиндевевшего свода тянулись вниз причудливые наплывы сталактитов.
Ведьма задрала голову. Затаив дыхание, она наблюдала, как с острого конца одной такой сосульки сорвалась капля, медленно, невесомо полетела вниз, неожиданным звонким шлепком закончив свой земной путь. Людмила вздрогнула, как от удара кнутом:
— Черт… Баюн?..
Котофей подался вперед, полуприсев на задние лапы. Круглые монеты глаз отливали опаловым блеском. Низкое рычание, клокотавшее в горле кота, набирало мощь. У ведьмы от этого утробного звучания непроизвольно напряглись мышцы живота.
Птах напряженно застыл рядом, всем телом вслушиваясь в малейшее изменение среды. "Да на нем лица нет", — встревожилась чародейка. Сама она не чувствовала ничего опасного, но на своих спутников могла положиться.
Размеренный звук падающей капели звучал, как метроном, отсчитывающий последние мгновения жизни.