Зеркало в магической академии

Зерцалова Рина

Леди Фальма согласилась заменить свой амулет на новый.

Когда я послушала, как чопорно и с привычным высокомерием разговаривает леди со своей свитой, мне стало казаться, что никакая она не попаданка, а самая настоящая леди Фальма. Но ведь та пара фраз, сказанная ею на русском, не могла мне послышаться?

Похоже, попаданка Даша, которая завладела телом девушки, вместе с телом приобрела и ее память. И что получилось в результате? Даша с Земли, которая помнит жизнь местной леди? Леди Фальма, которая считает себя Дашей? Что-то промежуточное? Может, не так оно и плохо, что я угодила в зеркало, а не в тело девушки? А то сейчас это я вот так же чопорно принимала бы заверения

в вассальной верности моему отцу, графу Блуа. И даже не задумывалась бы, сколько во мне осталось от прежней меня.

* * *

Происходящее вокруг было ужасно интересным, но мне быстро наскучило слушать. Я всегда считала, что лучше один раз увидеть, а еще лучше – пощупать, чем составлять свое мнение по рассказам.

Вокруг меня – непроницаемый футляр. Непроницаемый ли?

Я попыталась всмотреться в окружающую тьму. Тьма оставалась темной.

А если попытаться сфокусировать глаза поближе, как будто смотришь на собственный нос? А если попробовать двигать головой, как будто она у меня есть?

Я мысленно взвизгнула от восторга, когда перед глазами проплыло пятно, более темное, чем окружающее пространство. Я продолжила свои эксперименты. Мысленно двигала головой и смотрела, к чему это приводит. Скоро я уверилась – пятно, которое я вижу, это элемент вышивки. Птица, распахнувшая крылья. Когда меня клали внутрь футляра, я успела ее заметить. Вышита она была тончайшими золотыми нитями.

«Золото непрозрачно, – сообразила я. – А ткань – непрозрачна, но меньше».

По краю вышивки видны были крошечные дырочки от иглы, там, где золотая нить натянула ткань. Могу ли я посмотреть сквозь них? Попробовала – ничего не получилось. Слишком они мелкие.

А если расширить их? Проковырять, как будто пальцем? Я сунула «палец» в ткань и… он свободно прошел сквозь нее. От неожиданности я отдернула его обратно. Потом опять осторожно двинула вперед.

«Ух-ты! – подумала я. – Вот если бы у меня на пальце был глаз…».

И вдруг мне в правый глаз ударил яркий свет.

* * *

Проморгавшись, я попыталась осмотреться.

Я, точнее мое зеркало, висело на уровне бедер, меня со всех сторон окружали люди. Они стояли не вплотную, соблюдали дистанцию, но все же перекрывали мне обзор.

Одежда тех, кто выглядел богаче, была пурпурно-красного или ярко-голубого цветов, или смеси из этих двух цветов, которая давала разные оттенки фиолетового. «Мода такая, что ли?» – удивилась я. У остальных, кто победнее, ткани выглядели блекло. Коричневые, серые цвета, темно-синий и темно-зеленый. Тканей с рисунком не было, только ровно окрашенное полотно и вышивка на нем. У некоторых парней на груди вышиты эмблемы.

Скоро я сообразила, что картина, которую я вижу, кажется неестественной. Как будто вокруг меня экран телевизора. У пространства отсутствует глубина. Не сразу я догадалась: «Да я же смотрю одним глазом!». Я попыталась вырастить второй. Представила, что проткнула ткань футляра еще одним пальцем, и на его конце – глаз. Получилось. Теперь смотреть было удобно. Картинка стала трехмерной.

«Ой, а вдруг меня заметят?» – встревожилась я.

Встревожилась, и попыталась посмотреть своими глазами друг на друга. Ощущение было неприятное, как будто я резко окосоглазела. Но зато я увидела тонкий туманный жгутик, торчащий сквозь ткань, с крошечным полупрозрачным глазиком на конце. Каждый глаз смотрел на другой такой же, так что всего их у меня два. Я чуть укоротила жгутики, чтобы мои глаза не торчали над тканью, а лежали на ее поверхности. Так меня заметить вряд ли кто сможет.

Успокоившись, я стала разглядывать окружающих людей. Из моего

положения было неудобно смотреть на лица, а вот одежду я видела достаточно хорошо.

В первую очередь мое внимание привлекла девушка. Ларуса Шопс.

Она была одета в длинное, до земли, закрытое платье. Темно-синее. С виду – шерстяное. Верхняя часть платья плотно облегает тело. Рукава ниже локтей расширяются и прикрывают запястья свободными складками. Когда девушка поднимает руку, становится видно, что под верхним платьем на ней надето еще одно, нижнее, облегающее, из более тонкой ткани зеленого цвета. Это же нижнее платье просвечивает через прорези на плечах, разбавляя монотонную синеву верхнего. От высокой талии вниз платье расширяется, скрывая ноги под плотной тканью. При внимательном взгляде я обратила внимание, что грудь девушки выглядит непривычно плоской. Корсетов и прочих средств для поддержки бюста тут не используют. Потом я узнала, что под нижним платьем носят еще и льняную нательную сорочку длиной ниже колен.

Что еще? Джентри Ларуса не была накрашена. На ее лице не было ни белил, ни румян. И прическа у нее оказалась простой – две толстые косы длиной до пояса. Брови и лоб не выщипаны, имеют вполне естественный вид. Несмотря на простоту ее одежды, пуговки на платье находятся сзади, на спине. Значит, у Ларусы имеется служанка, которая ее одевает и раздевает.

Большинство парней оказались одеты в туники длиной до колен. Вверху они были скроены более-менее по телу, но свободно, туловище плотно не облегали и движений не сковывали. А от пояса вниз расширялись короткими, до колен, юбочками с многочисленными разрезами. На ногах надето нечто, похожее на растянутые треники из шерстяной ткани. На самом деле, как позже я узнала, это чулки до пояса, шоссы. Обуты парни в короткие мягкие сапожки или ботиночки. Под подолами туник скрываются широкие труселя из льняного полотна, собранные складками над шоссами. При движениях их края можно заметить через разрезы юбочек, напоказ их не выставляют, но и не особо скрывают. Под туниками имелись рубахи из тонкой шерстяной ткани, у тех, кто одет побогаче, они просвечивают через прорези на плечах. А под рубахами – нижняя сорочка, льняная, нательная. У аристократов ее манжеты и ворот украшены кружевами и торчат из-под края верхних одежек.

Талии парней опоясаны в два витка узкими кожаными ремнями, завязанными спереди на узел. К поясам у некоторых подвешены кинжалы. А у тех, кто одет попроще, кинжалов нет, на поясе только кошели.

Все студенты оказались бритыми, и не просто бритыми – кожа на их подбородках была такой нежной, как будто у них щетина никогда и не росла. Мужские прически были трех типов. У баронета и еще двух – виски и затылок выбриты, а остальные волосы подрезаны до уровня ушей и свободно лежат хохолком. Еще у нескольких – длинные волосы расчесаны на прямой пробор и стянуты на затылке ленточкой. У остальных волосы подрезаны по границе роста, так что получается что-то вроде короткого «каре». Один навертел себе на голову небольшой тюрбан из шарфа, другой – надел шапочку типа капюшона, остальные обошлись без головных уборов.

Некоторые парни в своих туниках выглядели очень даже брутально. Особенно баронет был хорош: плечи широкие, спина и шея прямые, грудь колесом, руки крепкие, подбородок твердый. Красавчик. А что он в чулках и юбочке – так это даже подчеркивает крепкие коленки, жилистые голени и мускулистые бедра.

Прозвучал колокол.

– Леди, это первый звон. Вам пора идти в лекционный зал, скоро преподаватели выступят там перед первым курсом, – объяснил баронет. – Я провожу.

Остальные студенты откланялись.