Зеркало зла

Булычев Кир

В Моулмейне Бо Пиньязотта передал принцессе тяжелую шкатулку, полную рубинов и сапфиров.

– Если бы ты знала, внучка, – сказал Бо Пиньязотта, – какой скандал ему закатила белая женщина, похожая на белую корову, когда увидела эту шкатулку. Я боюсь, что она околдует его.

– Не бойся, дедушка, – ответила Дороти. – Еще три дня, и он сам отвезет ее обратно в Рангун и сдаст на руки мужу.

Старик засмеялся. Он очень надеялся на такой исход королевского увлечения.

Затем генерал передал Дороти свернутые в свиток грамоты.

Одна из них признавала наследницей престола сестру короля Ма Ин и приглашала ее вернуться в Лиджи. Дороти была убеждена, что мать согласится. Во втором документе говорилось о том, что Дороти – принцесса Лигона. Она имеет право лишь на дань с трех горных трактов и шести деревень, а также является хозяйкой рубиновых копей в Магваи. Доходы с него ей будут пересылаться.

Они сняли небольшой дом на окраине Моулмейна. За большую мзду мьоза Моулмейна сделал вид, что никаких подозрительных лигонцев в городе не водится.

Через десять дней в Моулмейне бросил якорь голландский корабль, который держал курс на Кейптаун. Алекс договорился с капитаном о каютах.

Когда он возвратился сказать, что все улажено, Бо Пиньязотта сказал, что только что прибыл гонец из Лиджи с сообщением, что после недели праздников король отослал обратно в Рангун с большими дарами ошибочно похищенную госпожу Уиттли.

– Мой дядя так никогда и не догадается, что он никого не похищал. Это была попытка его похитить, которая, к счастью, не удалась, – сказала Дороти.

Бо Пиньязотта согласился с принцессой. Он покинул Моулмейн только тогда, когда паруса голландского корабля скрылись в море.

* * *

Профессор Гродно вызвал комиссара Милодара. Срочно. Ввиду завершения эксперимента.

– Какого завершения? По моим расчетам…

– Ваши расчеты никуда не годятся, комиссар, – ответил профессор, – мы имеем дело с живыми людьми.

– Но Лицо империи Эпидавр, которое прибыло для получения ритуальных сокровищ, отправилось в Монте-Карло. Я целые сутки его уламывал, чтобы чем-то занять.

– И отлично. Зачем Лицу присутствовать при наших земных тревогах?

– Что-нибудь случилось? – быстро спросил комиссар. Любой малый провал в конце операции запоминается начальством куда болезненнее, чем катастрофа в ее начале.

– Ничего особенного, если не считать, что необходимо сегодня вывести Кору из сна. Иначе будет поздно.

– Не порите панику, профессор, Кора – наш сотрудник. Она понимает меру своей ответственности.

– Она сейчас ничего не понимает, – возразил профессор. – Она скоро полгода как спит.

– Значит, мне ехать без гостя? – уточнил Милодар.

– Вот именно!

Когда через час с небольшим Милодар прибыл в Институт номер шесть, профессор показал ему на пульт управления и контроля. Судя по его данным, мозг Коры отказывался более спать. Он полагал, что дело сделано, он спешил проснуться.

Милодар остановился у саркофага, словно Наполеон перед открытой гробницей фараона. Он

скрестил руки на груди и внимательно всматривался в спокойное лицо своей сотрудницы. Он не мог отделаться от ощущения, что его дурачат.

Он подумал, что, когда он уходит, Кора вылезает из саркофага, пьет чай с профессором Ахметом Гродно, может, не отказывается и от рюмочки, и они вместе посмеиваются над руководством Галактической полиции.

– Где она сейчас? – спросил Милодар.

– Вот это вам и предстоит узнать, – ответил профессор, – ведь вам разрешено совершить последнее погружение вашей голограммы в прошлое, чтобы узнать, раздобыла ли Дороти нужные вам предметы, и если это так, то где вам их искать…

– Разрешение у меня есть… А разве кто-нибудь догадывается о разнице?

– Тогда готовьтесь!

– Догадываемся, будьте покойны, – сказала лаборантка Пегги, разочарованная в комиссаре, потому что рассчитывала выйти за него замуж, но ничего из этого не вышло. А когда ей месяца два назад удалось увлечь комиссара в комнату отдыха, обнаружилось, что она пытается лобызать голограмму. – Я различаю вас и вашу голограмму с первого взгляда.

– Говори, Пегги, говори! Ты будешь первой женщиной, которая смогла разгадать мой секрет. А это, милая, невозможно!

– Фу! – воскликнула Пегги. – Разница настолько очевидна, что заметна невооруженным глазом.

– Какая?

– Ваша голограмма никогда не просит кофе, а вы наяву первым делом просите меня сварить кофе покрепче.

Комиссар задумался.

– В этом что-то есть, – произнес он наконец. Ему хотелось кофе, но кофе он просить не стал – пускай обманываются. – А что говорит наблюдение за Корой? – спросил Милодар у профессора.

– Пик беспокойства миновал, – ответил Гродно, – я думаю, что Дороти удалось вырваться из фактории.

– Откуда вы знаете?

– У нас свои каналы, – ответил Гродно, а Пегги коварно усмехнулась.

– Говорите! – потребовал комиссар.

– Нам дали сеанс визуальной связи по каналам Академии наук.

– Та-ак… – угрожающе пропел комиссар. – И вы забыли поставить меня в известность?

– Мы не могли этого сделать. Мы пытались, – ответил Гродно. – Но ваша секретарша сказала, что вы ликвидируете наркобанду на поясе астероидов и с вами нет связи.

– Предательница, – прошептал Милодар. – Я отказался жениться на ней, и вот результат!

Но тут же комиссар взял себя в руки и потребовал:

– Что вы узнали?

– Мы узнали, что Дороти находилась на фактории в то время, когда на нее напали буйволы.

– Без тайн и загадок, попрошу! Какие буйволы напали на Дороти?

– Дядя Дороти, король Лигона, решил взять себе пушки англичан, чтобы оборонять перевалы от авской армии. Для этого он пригнал в Рангун двести буйволов.

– Вы говорите словно на чужом языке. А ну, признавайтесь, сколько сеансов связи вы провели без меня, чтобы ни с кем не делиться славой от эксперимента?