Зеркало
Шрифт:
Было жутковато получать инструкции от устройства, голос которого звучал так же, как собственный. Тем временем на экране появилось изображение, которое транслировала камера. Оно было вогнутым и довольно искаженным, поскольку камера имела очень широкий угол обзора. Энди видел справа свой нос, а слева поле зрения ограничивало ухо.
— В данный момент я налаживаю работу браслета и клипсы, — снова проговорило Зеркало. — Это займет буквально мгновение.
Зазвучала простая повторяющаяся мелодия — акустический эквивалент индикатора процесса.
— Подготовка завершена. Теперь я хотел бы познакомиться с тобой поближе. Пожалуйста,
После того как Энди назвал имя пользователя и пароль для аккаунтов в различных социальных сетях, включая учетную запись игрока в «Уолд оф Виза-дри», вновь раздался голос:
— Большое спасибо. Теперь мне необходимо время, чтобы обработать всю полученную информацию. Уже поздно. Пожалуйста, поставь мой системный блок на зарядку и не снимай браслет. Спокойной ночи, Энди!
— Спокойной ночи! — попрощался Энди, положив прибор заряжаться. И отправился спать.
Лукас рассматривал в зеркале свежую татуировку на своем плече. У него не получалось прочесть отраженные буквы, но он и так знал, что они означают: Элен, имя его подруги, — вписаны в сердце, которое держит в когтях орел. Кожа вокруг тату была еще очень красной, воспаленной и распухшей. Было довольно больно. Но это его не волновало. Наоборот, он гордился этой болью. Почему-то она его даже возбуждала.
Ему не терпелось показать Элен свое новое украшение. В последнее время они часто ссорились. Он даже назвал ее тупой стервой. Не надо было, конечно. Он ведь любит ее: ее длинные светлые волосы, полные ярко-красные губы, сиськи, упругие, как надутые воздушные шарики, крепкую задницу. Он не особо красноречив, поэтому покажет ей свою любовь иначе: навсегда запечатлев ее имя на своей коже, терпя боль только ради нее. Лукас был уверен, что это произведет на нее впечатление. Она поцелует его, а он крепко прижмет ее к себе, срывая с нее одежду, и как следует трахнет. И будет делать это до тех пор, пока она не начнет выкрикивать его имя. А когда она кончит, можно будет спросить, не пора ли ему переехать к ней.
Лукас с гордостью напряг мышцы. Стало еще больнее, но все равно это было приятное ощущение. Боль делает тебя сильней. Бывало, когда пьяный отец избивал его, Лукас представлял себя куском расплавленной стали, на который обрушивается молот. Удары делали его сильнее, жестче, неуязвимей. Тогда боль становилась чуть более терпимой.
Он понюхал свою футболку: еще сойдет. Лукас натянул ее, опрыскав предварительно дезодорантом, надел кожаную куртку и вышел из дома.
Элен жила всего через несколько улиц. Их встречи всегда происходили только у нее, потому что, во-первых, девушка жила одна, а во-вторых, на дух не переносила Петра — соседа Лукаса по съемной квартире. Она работала секретарем в страховом агентстве и получала настоящую зарплату, в отличие от Лукаса, которому приходилось жить на пособие по безработице [12] . Он так и не сумел закончить обучение в мастерской по изготовлению жестяных изделий в Вандсбеке [13] , откуда его отчислили из-за драки. В последнее время Элен часто приходилось работать сверхурочно, поэтому они договорились, что она будет звонить ему, если уже дома и готова его принять.
12
В
13
Вандсбек — один из семи районов Гамбурга.
Но сегодня он приготовил ей сюрприз. Если она еще не вернулась с работы, он просто подождет у ее квартиры. А когда она придет, он молча снимет кожаную куртку и покажет ей татуировку. Можно представить, какие у нее станут глаза.
Холодные капли дождя стекали ему за шиворот, когда он быстро пробирался между серыми многоэтажками Билльштедта [14] . Его это совершенно не заботило. Его шаг был пружинист, полон силы и энергии. Он чувствовал себя могучим, твердым, как сталь, неуязвимым. Брюки стали тесны ему в паху, когда он представил, что вот-вот произойдет.
14
Билльштедт — гамбургский промышленный район.
Он подумал, не принести ли ей цветы. Женщины это любят. С другой стороны, достаточно и подарка в виде татуировки. Стоило это дорого, хотя Тарик сделал ему большую скидку, видя, что он, как всегда, очень ограничен в средствах.
Наконец он остановился перед дверью ее квартиры и позвонил. Показалось или изнутри слышались голоса? Нет, должно быть, он ошибся. Лукас подождал мгновенье и снова позвонил.
Послышались шаги. У открывшей дверь Элен волосы были в совершеннейшем беспорядке.
— Лукас, мы же договорились, что я тебе сама позвоню!
Ее тон расстроил его. Наверное, она все еще дулась из-за той ссоры.
— Смотри! — сказал он, стягивая куртку и непроизвольно шипя от боли, поскольку подкладка коснулась больного места.
— Что это, зачем? — спросила Элен.
— Это для тебя! — раздраженно пробурчал он.
— Шутишь? Ты не мог сначала спросить меня, прежде чем делать что-то подобное?
— Что? Я… я думал, что ты будешь счастлива!
— Лукас, не думай слишком много, тебе это не свойственно.
Постепенно до него стало доходить, что он, как уже часто бывало, совершил ошибку. Однако он просто не понимал, в чем она заключалась в этот раз.
— Тебе не понравилось? По-твоему, Тарик некрасиво наколол орла?
Ее голос стал вкрадчивым:
— Это не так. Но…
— Что?
— Лукас, это так мило, и ты знаешь, что действительно мне нравишься. Но татуировка с моим именем — это чересчур.
— Чересчур? Но почему? Не беспокойся, Тарик сделал мне все по специальной цене. Я расплатился.
Она вздохнула.
— Ты действительно ничего не понимаешь.
— Чего я не понимаю?
Вдруг из квартиры донесся мужской голос:
— Кто это там? Не тот ли придурок, о котором ты мне рассказывала?
Лукас похолодел. Татуировка заболела так сильно, как будто Тарик все еще продолжал раз за разом вонзать в кожу свою иглу.
— Тебе лучше уйти! — сказала Элен.
Лукас молча оттолкнул ее в сторону и ворвался в квартиру. В дверях спальни стоял мужчина, почти лысый, по меньшей мере лет на пятнадцать старше Лукаса. Из одежды на нем были только длинные клетчатые трусы.