Зерно богоподобной силы
Шрифт:
— Что происходит? — спросил он Эда.
— Очередная порча, только и всего, — ответил Эд.
Он пропустил Элен вперед, и они вошли в кабинет Маллигена. Посередине комнаты стоял Дженсен Фонтеин, и было видно, что он только и ждет, чтобы разрядиться. Не успел Эд войти, как он заорал:
— Уандер, вы уволены!
— Знаю, знаю, — ответил Эд. Он подошел ко встроенному телеэкрану, занимавшему значительную часть стены и включил его. Все присутствующие не спускали с него глаз. Зная Уандера,
Он подождал, пока появится изображение, но, так и не дождавшись, выключил телевизор.
— Телевидение — тоже разновидность радио, — рассеянно проговорил он. Интересно, пострадали ли радиолокаторы?
Потом повернулся к Фонтейну с Маллигеном. Очевидно, Фонтейн решил, что Эд его не понял, и снова заорал:
— Как вы посмели, идиот вы этакий, позволить этому атеисту, этому подрывному элементу выступать на моей радиостанции? Повторяю, Уандер: вы уволены!
— Знаю, — буркнул Эд. — И не только я — все, кто работает на радио и телевидении. Общий привет.
Говорящий будильник произнес: «Вам звонят». Эд забормотал что-то и проснулся. Ему приснился Иезекииль Джошуа Таббер, который как раз собрался наложить проклятье на все съестное. А сам Эд, вместе с Нефертити, почему-то одетой в бикини, отчаянно пытались отговорить старика от этой мысли. Эд поскреб полоску усов.
Его сверхсовременный стереотелерадиомагнитофон с будильником повторил, причем на этот раз несколько громче: «Вам звонят».
— Слышу, — зевая ответил Эд и включил экран. Появилось лицо Маллигена.
— Крошка Эд! Куда ты провалился? — заверещал шеф.
Эд снова зевнул.
— Никуда я не провалился. Вы что, забыли? Я уволен.
— Послушай, может быть, это еще можно уладить. Скажи, Крошка Эд…
Пока шеф говорил, Эд включил телевизор. Экран засветился, и Уандер нахмурился. Переключил на другой канал, потом на следующий. Эхо частотой в одну восьмую секунды продолжало бесчинствовать на радиодиапазоне. Эд щелкнул выключателем. Маллиген тем временем продолжал: — Возможно, мистер Фонтейн слегка поторопился.
— Я бы этого не сказал, — заметил Уандер.
— Во всяком случае, он, видимо, имел разговор с дочерью и, похоже, мисс Фонтейн взяла твою сторону. Послушай, ты понимаешь, что происходит?
— Да, — ответил Эд.
Маллиген пропустил его ответ мимо ушей.
— Наверное, это взрывы на Солнце или что-нибудь в этом роде. Ни одна станция не может наладить прием.
— Ага, — произнес Эд. Ему пришло в голову, что ни Маллиген, ни Фонтейн не слышали, как Таббер наложил свое проклятье. В тот момент они были слишком заняты: наседали на Джерри в операторской, требуя, чтобы он отключил программу от эфира.
— Скажи, Крошка Эд, ты собираешься встретиться
— Нет, — ответил Эд и, брякнув трубку, уставился на разом потемневший экран. До него только сейчас дошло, что он, наконец, совершил поступок, о котором, не отдавая себе отчета, давно уже мечтал, — бросил трубку, разговаривая с Толстяком.
Он удовлетворенно хмыкнул. Ни Маллиген, ни Фонтейн так и не поняли главного: ему нет никакого смысла биться за возвращение на работу; во всяком случае, пока радио и телевидение бездействуют.
Покончив с бритьем, умыванием и одеванием, Эд понял, что ему совсем не улыбается завтракать на своей автокухне, и решил спуститься в угловую закусочную, заказать там яичницу с ветчиной. Ему нужно было многое обдумать, вот только спешить с этим почему-то не хотелось. Уандер в последний раз взглянул на себя в зеркало. Тридцать три года. Десять лет ухлопано на то, чтобы пробиться в редеющие ряды звезд шоу-бизнеса. Потом почти пять лет упорного труда на радио и телевидении. И вот в тридцать три он безработный. Хорошенький итог, ничего не скажешь.
Но почему-то он вовсе не чувствовал себя так паршиво, как можно было бы ожидать.
Он уже повернулся, чтобы идти, потом оглянулся и стал рассматривать свои усики. Эти тоненькие полоски можно увидеть на лице почти каждого напористого молодого начальника в возрасте от тридцати до сорока.
Такая уж нынче мода.
Эд Уандер достал банку с «Безбородом» и втер депилятор в жидкую поросль, украшавшую верхнюю губу.
Потом взял полотенце, стер волосы, снова взглянул в зеркало и удовлетворенно кивнул.
Закусочная оказалась битком набита, но Эд все же ухитрился отыскать свободное место у самой стойки с напитками. Большинство посетителей толпилось у прилавка с книгами и журналами.
Эд знал здешнего хозяина и отыскал его поблизости.
— Что у вас сегодня творится? — спросил он.
— Просто не упомню такого спроса на комиксы, — ответил тот, — с тех самых пор, как здесь торгую. Распродано почти все подчистую, а ведь еще и двенадцати нет. Придется подкинуть еще.
— Чего — комиксов?
— Ну да. Что-то там стряслось с телевидением и даже радио. В одной газете пишут, что это вредительская акция Советского лагеря. Какой-то научный эксперимент, который они проводят у себя в Сибири. И пока не закончат, никто не сможет смотреть телевизор. Жена с детишками скоро совсем чокнутся, но пока это продолжается, комиксы будут идти нарасхват.
— Они никогда не закончат, — безмятежно заметил Эд. — Так оно и останется навсегда.
Хозяин удивленно уставился на него.
— Что за вздор ты несешь, Крошка Эд? Как же можно жить без телека?