«Зерно горчичное»: история музея «Кутузовская изба» в 1812-1912 годах

Митрошенкова Лада Вадимовна

Кутузовская изба в Филях. А.К.Саврасов. 1866–1867 гг.

«…в вечную собственность города Москвы…». 1868–1870 годы

Глухое место за Дорогомиловской заставой Москвы в те времена было неспокойным.

На пустыре бывшей деревни Фили 29 мая 1868 года случилась беда: «Избу Кутузова» обокрали. Понимая, что сдержать обещание и сохранить «остаток памятника нашей истории» в сложившихся обстоятельствах он не сможет, владелец Филёвского имения Эммануил Дмитриевич Нарышкин предложил подарить избу вместе с окрестной землёй Московской городской думе. Не успела Дума рассмотреть это предложение, как случилось новое несчастье: 7 июля того же года избу почти полностью уничтожил пожар.

Но Москва всё же решила принять в дар землю с обгоревшим остовом, надеясь со временем сыскать средства либо для восстановления избы, либо для установки на её месте достойного памятника.

Официально оформить передачу дорогой земли из частной собственности в общественное городское владение было сложно: передать её безвозмездно, на чём настаивал Эммануил Дмитриевич, не позволял закон. Тем более, что Эммануил Дмитриевич владел Филями вместе с разными родственниками. Поэтому дело затянулось.

К началу 1869 года Нарышкин согласился продать участок с избой Думе за символическую сумму в 10 рублей. Теперь дело сдвинулось, и 14 апреля 1869 года для осмотра места бывшей «Кутузовской избы» направилась думская комиссия. Член распорядительной думы Литвинов, глава общей думы Винников и секретарь Первушин 12 «свидетельствовали Кутузовскую избу и нашли: изба эта была построена из 8 аршинного лесу на кирпичном фундаменте с сенями также на кирпичном фундаменте и, как видно из дела думы 7 июня 1868 г., сгорела. Ныне остались обгорелая стена избы, израсцовая печь, всех бревен в стенах и частью разобранных ныне нами найдено 33 больших и 14 малых простенных. <…> Кроме того, от пожара уцелела скамья, на которой по преданию сидел фельдмаршал Кутузов. Скамья эта, или, вернее сказать, широкая и длинная доска, стоит возле стены избы».

12

Кроме фамилий об этих господах у нас сведений нет.

Но тут гласные Московской думы (купцы, в основном), вдруг засомневались в идее Нарышкина о продаже участка за 10

рублей. Многие посчитали уплату символической суммы за дорогую землю подрывом основ частной собственности. Купеческие споры и тяжёлая болезнь любимой жены Эммануила Дмитриевича затянули дело на несколько месяцев.

В конце концов, Московская дума решила заплатить Нарышкину 200 рублей. Владелец был раздосадован, но чтобы поскорее завершить уже дело, согласился с условием, «не касаясь руками» этих денег – передать их на содержание Московского арестантского дома.

Наконец, 16 июня 1870 года участок бывшей «Кутузовской избы» 13 размером около 460 квадратных метров был принят Московского думой в общественное владение города.

Эммануил Дмитриевич Нарышкин. Гравюра по фотографии С.Л.Левицкого // Всемирная иллюстрация : журнал. – 1883. – Т. 29. – № 751. – С. 437.

«Сторожка землянка». 1868–1870 годы

Интересно, что сторож Лавров, который охранял избу при Нарышкине, перешёл в ведение Московской думы вместе с «охраняемым местом». В сентябре 1868 года приобретённые остатки избы с окрестной землёй примерно впервые осматривала комиссия Московской думы, и по итогам составила соответствующие документы. Как выяснилось, сторож после пожара избы устроил для себя рядом землянку размером примерно 7х2,5 метра и выстой до конька соломенной крыши примерно 3 метра. В избе были даже крохотные сени, две двери и квадратное окошко размером примерно 70х70 см.

13

Остатки брёвен, досок и кирпича представитель думы Селезнёв ещё до этого продал московскому купцу Хухрикову.

Самое неожиданное – в землянке обнаружилась настоящая русская печь, со всем необходимым «прибором»: «дымовые дверки, вьюшки, колпак, блинок и заслон». По словам сторожа, для устройства землянки он использовал брёвна и доски, оставшиеся от сгоревшей избы. Откуда взял кирпич на печку и сам ли её сложил – неизвестно: кирпичный подвал избы крестьянина Фролова, по свидетельству комиссии Московской думы, оставался целым. Неизвестным осталось и происхождение недешёвого нового «печного прибора».

Конец ознакомительного фрагмента.